Михаил Серегин - Всегда летальный диагноз

Передать ему, как был огорошен случившимся Миллер, как он был ошарашен и смят, я, конечно, не мог. Если это было сыграно, то сыграно с высочайшим мастерством и Михал Михалыч мог украсить своим талантом лучшие сцены мира. Но, по-моему, он был совершенно искренен, и его чувства к Малиновской просто выходили далеко за рамки обычной заботы начальника о подчиненной. Поэтому я просто сказал Чехову:

– Малиновскую мы не видели. Мы приехали в район Арбата, позвонили в квартиру, но там была лишь юная подружка, которой доверили наблюдать за жилищем. Сама пани Малиновская, по слухам, отбыла в круиз вокруг Европы.

– Постой, почему в район Арбата? – недоумевающе перебил меня Чехов. – Насколько мне удалось выяснить, ее голубая «Тойота» числится по адресу Петровский бульвар, 26 «б».

Теперь пришел черед удивиться мне.

– Ты что такое говоришь, Юрий Николаевич! – возмутился я. – Откуда ты взял этот адрес? Может быть, ты что-то перепутал?

– Ну вот еще! Запомни, юноша, я никогда ничего не путаю! – зловеще сказал Чехов. – Именно поэтому ты до сих пор еще жив… А чем тебе не понравился мой адрес?

Я почесал в затылке и неуверенно ответил:

– Ты понимаешь, этот адрес принадлежит врачу Заболоцкому… Тому самому, который давал Марине направление в клинику…

– Ах ты черт! – изумился Чехов. – В самом деле, что ли?

– Это абсолютно точно!

– Тогда… Тогда, может быть, стоит поискать эту дамочку где-то возле него?

– Я попробую, – сказал я. – Дело в том, что мы с Маринкой все равно собирались к нему заглянуть. Он просил показать ему результаты лечения.

– А кстати, как результаты? – спросил Чехов.

– Прекрасно! – ответил я и трижды плюнул через плечо. – Я даже не ожидал этого от такой суматошной больницы.

– Ну, положим, больница-то тихая, – строго заметил Чехов. – Суматоха от вас пошла.

– Тоже верно, – вздохнул я. – Ну ладно, Юрий Николаевич, до свидания! Я забегу к тебе сегодня… или лучше завтра! Как узнаю что-нибудь, так и забегу.

– Ну до свидания! – сурово ответил Чехов. – Будь осторожнее и почаще оглядывайся! Я не за тебя боюсь, а за Марину!

Услышав вслед за этим короткие гудки, я положил трубку и обернулся.

– Чехов за тебя боится, – радостно проговорил я, но Марины уже не было в комнате, а из ванной доносился шум воды.

Через десять минут она появилась, раскрасневшаяся, воодушевленная, и, делая большие глаза, призналась мне:

– Понимаешь, я никак не могу привыкнуть к своей новой коже! Мне все время кажется, что от неосторожного прикосновения она моментально лопнет, покроется язвами, ну и так далее… Так может быть?

– От очень неосторожного может, – серьезно ответил я. – Особенно если будет прикасаться кто-то посторонний…

– Все! Отныне ты не прикасаешься ко мне даже пальцем! – объявила Марина. – Я не могу рисковать своей новой кожей…

– Ах, вот как! Значит, я теперь посторонний?

– Да, теперь мне придется пересмотреть все свои старые связи, – засмеялась Марина. – Так всегда бывает при смене имиджа.

– Дался тебе этот имидж! Для меня ты нисколько не изменилась.

– Ты просто слеп! – шутливо надула губы Марина. – И с таким человеком я делилась самым сокровенным! Сейчас же скажи, что ты ошибся!

– Разумеется, я ошибся, – подтвердил я. – Ты стала еще прекраснее… – Это уже лучше, – кивнула Марина. – Но окончательное прощение ты можешь заслужить, если немедленно отправишься на кухню и сваришь кофе!

– Слушаюсь, моя повелительница! – покорно ответил я.

За завтраком я все-таки сообщил Марине, что Чехов за нее беспокоится. Заодно я рассказал об адресе, за которым числится голубая «Тойота» Малиновской, и предложил навестить доктора Заболоцкого сегодня же.

– Кстати, он сможет окончательно развеять опасения насчет хрупкости твоей новой кожи, – заметил я.

Марина задумчиво помешала ложечкой кофе.

– Значит, получается, что Малиновская катается на автомобиле доктора Заболоцкого? – сказала она. – Но ты ведь, кажется, упоминал, что его жена очень ревнива? Как же она терпит подобное обстоятельство?

– Может быть, она вовсе его и не терпит, – пожал я плечами. – Недаром их семейные сцены стали достоянием гласности… Доктору было чертовски неудобно, когда я оказался свидетелем скандала…

– О! Может быть, Малиновская его любовница? – предположила Марина.

– Это очень может быть, – кивнул я. – Но в любом случае он должен что-то знать о ней, кроме анатомии…

– Фу, как ты циничен! – сморщила нос Марина. – Когда я слышу высказывания о женской анатомии, мне хочется стать феминисткой!