Михаил Серегин - Последняя охота

– Сколько я так лежала?

– Да всю ночь спала, господи. Как все нормальные люди. Сейчас же утро. А где твой муж?

– Мой муж?.. – Наташа посмотрела на нянечку, удивляясь, что слышит свой голос как бы со стороны. – А ты не слышала такого анекдота… Сталин провозглашает тост: «А тэпэр випьем за пакойного таварыща Малэнкова!» – «Что вы, товарищ Сталин, я еще не умер!» – «А ви еще и нэ випили, товарищ Малэнков».

– Да ты что? – пробормотала нянечка. – Пойдем лучше завтракать, Наташка.

Няня просто не знала, насколько рассказанная байка о Сталине и Маленкове соответствовала той жути, что произошла вчера на квартире Лены Любимовой. Ныне покойной.

На кухне сидел мрачный как туча Михал Иваныч и пережевывал котлету. Рядом сидел кот Тим и, строя из себя чудовищно голодного, тоскливо смотрел на жующего Буркина. Наверно, рассчитывал, что его накормят пятым за сегодняшний день завтраком.

Наташа села рядом с отцом и тупо посмотрела на заранее приготовленный для нее завтрак. Михал Иваныч посмотрел на нее и открыл рот, чтобы что-то сказать, но тотчас сжал зубы, будто для того, чтобы ни слова, ни звука не просочилось…

Она протянула руку к вилке, но в этот момент зазвонил телефон. Свиридова вздрогнула: каждый звук, выбивающийся из звукового диапазона тикающих на стене часов или адресованных не к ней тихих слов, дергал нервы. И ничто не могло рвануть струны нервов сильнее, чем приятная для слуха трель телефона.

Наташа посмотрела на отца, и тут он не выдержал:

– Что ты смотришь? Может, это насчет Влада?

Она вздрогнула всем телом.

– Я слушаю, – сдавленно вырвалось у нее.

– Доброе утро, Наталья Михайловна, – прозвучал в трубке круглый глуховатый голос, от которого Наташа вздрогнула и схватила трубку обеими руками. – Краснов вас беспокоит.

– Я поняла, – почти выкрикнула Наташа. – Кто вы такой? Что вам от меня надо? К чему весь этот маскарад… Я не понимаю!

– Какой маскарад, Наталья Михайловна? – В голосе говорившего послышалось хорошо сыгранное удивление. – Если вы о том, что я не имею чести работать в агентстве «Сканер», то мне пришлось пойти на эту маленькую ложь, чтобы не особо вас нервировать.

– Хватит! – задыхаясь, оборвала его Наташа. – Зачем вам все это надо? Зачем нужно было собирать на Влада компромат, а потом шантажировать меня? Зачем подговаривать мою подругу сделать так, чтобы я напоролась на вас, а потом толкать в бордель Вороны? Зачем устраивать ловушку у Любимовой, которая работала на вас, а потом убивать ее? Зачем все это? Объясните же мне.

В трубке царило молчание.

– Кто вы? – истерически выкрикнула Наташа. – И почему… почему я? Почему капитан Курганов говорил, что именно из-за меня заварилась такая кровавая каша? Да объясните же, мать вашу! Или у вас нет матери, и вы родились от дьявола и самки шакала, как в «Омене»?

Краснов засмеялся, его низкий бархатный смех ударил по натянутым нервам Наташи, как кнут по спине, с которой содрали кожу. Она вздрогнула всем телом и бросила трубку. Яростно вцепилась зубами в бутерброд, но тут телефон зазвонил снова.

– Давай я возьму трубку, – предложил Михал Иваныч и порывисто поднялся со своего места. – Я покажу этому козлу, как издеваться над моей дочерью.

– Что ты покажешь… – пробормотала Наташа потухшим голосом и протянула бледную руку за трубкой.

– Не надо так резко прекращать разговор, – продолжал голос Краснова. – Я хочу сказать вам о вашем муже.

– Он в СИЗО.

– Ничего подобного. Он не в СИЗО. Он куда в менее уютном месте.

Наташа помолчала. Потом облизнула губы и сказала чужим и спокойным голосом:

– Вы хотите сказать, что вы убили его и он уже у вас в аду?

– Вы умеете выражаться фигурально, – усмехнулся Краснов. – Образное мышление в таком положении, как ваше, – вещь чрезвычайно редкая. Так вот, о Владимире. Мы не убили его. Отнюдь.

– Мы? Кто – мы?

– Я и те люди, которые в данный момент находятся с Владимиром. Которому вы сами, Наташа, так основательно проломили голову. У него, между прочим, легкое сотрясение мозга. Вы, конечно, помните, что я не рекомендовал вам рассказывать ему о нашем договоре? Впрочем, что я спрашиваю… Конечно, помните. В связи с тем, что вы нарушили нашу договоренность, я поднимаю цену его свободы и – теперь уже – жизни до тридцати тысяч.

– Но…

– Зато у вас теперь две квартиры, которые вы можете продать. Я думаю, что за них вполне реально выручить двадцать, а то и двадцать две – двадцать три тысячи долларов. Плюс машина Владимира – еще пара тысяч. Все-таки она подержанная. Ваша задача сводится к минимуму: найти оставшиеся пять-семь тысяч долларов за оставшиеся две недели. И тогда я гарантирую ему свободу и жизнь.