Михаил Серегин - Последняя охота

– Да… сейчас. Это недолго… – пробормотал владелец «Юниверса».

– Я и сам знаю, что недолго. Так. Давай сюда. Отлично. Нехорошо крысить лавэ, Роман Ильич. Да еще в таких масштабах. Вас же предупреждали.

– Я думаю, вы разумный человек, Владимир, – заговорил Рублев, и по его внушительному корпусу, как он ни старался сдержаться, пробежала крупная дрожь. – Я думаю, вы разумный человек и не… и не станете делать так… как… Я вам буду полезен. Вы же понимаете…

– Что я понимаю? Или вы мне собираетесь предложить взятку? Чем предпочитаете давать? Рублями? Борзыми щенками? Фунтами стерлингов? Тугриками?

– Вы знаете…

– Разумеется, я все знаю, – перебил его Владимир, и глаза его вспыхнули холодным желтоватым блеском. Если бы сейчас его видела Наташа, она не узнала бы в этом натянутом, как скрипичная струна, жестоком и спокойном человеке своего мужа, добродушного, немного язвительного и (как ей почему-то казалось) несколько заторможенного атлета, который в силу своей комплекции все, абсолютно все делал и понимал с некоторым запозданием.

Если бы Наташа увидала его в этот момент, она, верно, вспомнила бы ту, первую ночь, когда он был так опасен, так страстен, ярок и неотразим.

Неотразим.

– Разумеется, я все знаю, – повторил Владимир, – иначе Анатолий Павлович послал бы сюда другого человека, а не меня. Мне очень жаль.

– Но если вам…

– Я не договорил. Мне очень жаль, что ваш почтенный родитель задумал иметь сына. Я так полагаю, лучше бы он родил дочь.

Произнеся, точнее, сыграв эту замечательную фразу, достойную среднебюджетного американского боевичка с натужно-ироничным суперменом в главной роли, Влад, не целясь, выстрелил несколько раз в Романа Ильича.

На белой рубашке директора «Юниверса» расплылось кровавое пятно, он завертелся на месте и рухнул на пол с таким грохотом, что Влад аж подскочил на диване, а потом широко шагнул к конвульсивно подергивающемуся Рублеву и, хладнокровно наведя дуло с глушителем на голову, произвел контрольный выстрел.

Афанасий стоял у входа с Самсоном и яростно разглагольствовал о последнем матче воронежского «Факела», к походам на матчи которого Фокин с недавнего времени пристрастился. По его мнению, воронежская команда в последнем домашнем матче сыграла просто безобразно, хуже их сработали только стражи порядка, которые старались навести на трибунах кладбищенский порядок и в связи с этой установкой попытались вывести Фокина с трибуны (что из этого последовало, упоминал Анатолий Павлович Липский).

Свиридов появился за спиной жестикулирующего Афанасия и произнес:

– Ну все, Афоня.

– Поговорили?

– Поговорили. Хотя, надо сказать, Роман Ильич на этот раз отличился особенным многословием.

Влад поймал на себе удивленный взгляд Самсона, который аж привстал из-за стола, услышав в голосе Свиридова откровенно саркастические, непочтительные по отношению к Рублеву интонации. Владимир повернулся к Фокину и коротко бросил:

– Пошли.

– Да подожди, не торопи, Влад, – отозвался Фокин, – мы тут не совсем договорили. Я хотел сказать, что все-таки «Факел» сыграл плохо, – повернулся он к Самсону. Охранник пошевелил ноздрями, как почуявший недоброе зверь, а Фокин, шевельнув тонкой курткой-плащовкой, чуть откинулся назад и…

Раздался негромкий хлопок, немедленно подхваченный и унесенный сочащимся из-за дверей глухим бормотанием музыки, а Самсон с пулевым пробоем на виске сполз вниз и уткнулся головой в стену.

– Вот теперь – пошли, – констатировал Афанасий, с сожалением глядя… Нет, не на Самсона. На пистолет, который он бросил на труп убитого.

Они вышли из «Юниверса», перешли улицу наискосок и направились к большому черному джипу, стоявшему в тени раскидистого вяза. Владимир постучал в тонированное стекло джипа и, когда оно плавно приспустилось, негромко произнес:

– Пойдете через пять минут. Поднимете тревогу, повяжете всех, кто будет внутри «Юниверса». Потом позвоните в шестой отдел, в УБОП, и свяжетесь с капитаном Кургановым. Все понятно?

– Все усекли, Антоныч, – отозвался сидящий за рулем амбал.

– Смотрите не выпадите из темы, как в прошлый раз Самсон с Круглым. А то тоже будете греть косточки на том свете, мужики, – беззлобно напутствовал его Влад, а потом сел в «Фольксваген», где его уже дожидался Афанасий, и выехал из окружавшего «Юниверс-РУ» парка.

Остановившись в темном проулке, Владимир вышел из машины и бросил пистолет, из которого был застрелен Рублев, в канализационный люк. Туда же полетел и свинченный с «Фольксвагена» фальшивый номер.