Михаил Серегин - Убойные ребята

– Что… что вы собираетесь делать? – спросил Берг. Голос его сорвался.

– Да ничего особенного. Ничего особенного сверх того, что нужно сделать.

– А Юля, она что… с вами в деле? Ведь она…

– Не знаю, в каком Юля со мной может быть деле, – отозвался Владимир насмешливо, – разве что только в одном… В одном деле. В сексе, а? – подмигнул он Бергу, но тот этого, кажется, уже и не расслышал. – Значит, так: код доступа такой-то, – он назвал несколько цифр, – плюс отпечаток пальца человека, который имеет доступ к коду.

– Но никто из вас не входит же в этот список… – пробормотал Берг.

– А откуда ты знаешь? – выговорил Свиридов. – Полчаса назад ты вообще считал меня выживающим из ума старым китайцем, который за сто баков согласился сдать того, кто ему поручил сунуться в ячейку хранения. А самое для тебя обидное – это то, что полвокзала видели твоих людей с этим самым старым китайцем. А я всего лишь неплохой актер, но уж никак не китаец. Тогда откуда ты знаешь, что мы не имеем доступа? Мы имеем доступ.

– Значит, вы из «Грома», если… доступ…

– Частично, – сказал Свиридов. – Афоня!

– Ау, – откликнулся тот.

– Дай-ка сюда… ага, спасибо. Жестокая, но совершенно необходимая мера. Ты жить хочешь, Берг?

– А то, – стуча зубами, ответил тот.

– У тебя появляется отличная для того возможность – пожить еще. В «Гром» ты больше не вернешься, не советую. Информация о том, что ты сдал их по полной программе, все равно просочится, и тогда я тебе не позавидую. Сам, наверно, знаешь, что Вадим Дмитрич не такой мягкосердечный человек, как я.

– Мягкосердечный… – скрипнул зубами Берг, тщетно пытаясь унять нервную дрожь. По телу крупными каплями катился ледяной пот. – Мягкосердечный…

– Ну вот видишь. А я вовсе не такой людоед, как ты тут подумал было. Так что, Берг, у тебя есть шанс выжить. Я тебя не убью. Но взамен ты, некоторым образом, должен предложить мне руку и сердце. – При этих словах Свиридов шевельнул рукой, и Берг с ужасом увидел, как сверкнул металл.

Нож. И Берг узнал этот нож, еще бы!.. Это был не просто нож, а так называемый «нож выживания», состоящий на вооружении у спецназа, а тут еще и модифицированная разновидность боевого ножа «НРС». Берг знал, что эти ножи содержат в себе несколько видов оружия. Так, в торец рукоятки встроено устройство, бесшумно стреляющее крошечными иглами с содержащимся на них веществом мгновенного нервно-паралитического действия. К тому же прекрасно сбалансированный и исполненный из лучшей стали нож можно было использовать и в прямом его назначении, то есть колоть, резать, рубить любой стороной, даже гардой (если ввернуть в нее специальные шипы) и торцовой частью рукоятки. А также применять как крюк, пилку по металлу и по дереву.

Еще бы Берг не узнал его! Ведь он вспомнил, что этот нож был в комплекте оружия, находящемся в том злополучном черном чемоданчике! О, киллера намеревались хорошо снабдить для его жуткой миссии.

– Нож выжи-ва-ни… – выговорил Берг. – То есть… как же это… не понимаю… руку и сердце?.. Но я же – не баба… или…

– Каждый подумал в меру своей испорченности, – сказал Свиридов. – А я человек чистый. Даже в некотором роде можно сказать – девственник. И когда я говорил о предложении руки и сердца, то ничего гнусного думать не следовало. Я люблю театральные эффекты, ты заметил. Сердце ты мне уже предложил, выболтав все сердечные тайны твоего «Грома», а теперь осталось самое малое. Рука. Мне нужна твоя рука.

– В каком смысле?

Свиридов присел перед ним на корточки, и мертвое азиатское лицо тронулось складками:

– В прямом, мой милый. В прямом.

…Рука! Мысль сверкнула, и у Берга перехватило дыхание. Действительно, в прямом! Потому что только человек, внесенный в список имеющих доступ к двойному – цифровому и дактилоскопическому – коду виллы Боцмана, мог туда попасть. Рука… рука, отпечатки которой есть в памяти компьютера охраны!

Берг взвизгнул и хотел было вскочить, но Свиридов отмахнулся от него ударом в переносицу, и Берг отлетел обратно, на него навалился Фокин, перевернул сотрудника «Грома» на живот, коленом прижал правую руку Берга к крыше, собственной же левой рукой зажал шею Берга в жестком удушающем захвате, а правой запихал в рот «дальнего» кляп-»грушу». Берг хотел было орать, но тут раздался хруст, и какая-то чудовищная тяжесть навалилась на руку Валерия. Нет, ему так показалось. У него не могло быть подлинного ощущения тяжести, давящей на руку.

Потому что у него, Берга, НЕ БЫЛО уже правой руки.