Михаил Серегин - Бесы в погонах

Макарыч побагровел.

– Так, – не считая нужным отвечать на выпад, хрипло выдавил он. – Шемякин, останешься здесь, а мы пройдем по остальным комнатам.

Он видел, что ситуация развивается неправильно, не по плану, но вызвать к себе и устроить разборки оказавшему ему «оперативную помощь» якубовскому охраннику или даже просто спросить: «Где "это", твою мать, лежит?» – не мог. И поэтому помчался обыскивать весь дом в тщетной надежде, что пакет с героином по ошибке положили в другое место.

Отец Василий посидел для приличия еще немного, но потом решил, что с него на сегодня хватит. И так Роман Григорьевич нет-нет, да и кидал в его сторону волчьи взгляды, словно именно православный священник и виноват во всем этом беспределе.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он, когда Роман переместился вслед за Макарычем и бойцами в другие комнаты, а на кухне появилась мать Кати, тихая, молчаливая женщина. – Здесь, как я вижу, и без меня проблем хватает.

– Я с вами! – уцепилась за рукав Катерина. – Можно, ма?

Отец Василий чуть не поперхнулся – так быстро она это за него решила.

– Конечно, доча, если батюшка не против, – вздохнула Катина мама. – В такое время лучше быть отсюда подальше… Вы не против, батюшка? – подняла она на священника полные материнской надежды глаза.

– Не против, – буркнул отец Василий.

Они поднялись, прошли мимо утирающего с лица кровь здоровенного охранника, затем мимо стоящего на выходе бойца РУБОПа… Тот поначалу хотел их задержать, но, разглядев, что это всего лишь отец Василий да молодая девка, подумал и пропустил. Они вышли во двор, быстро пересекли открытое пространство огромного, стриженного под модный в этой среде «ежик» газона и с облегчением вырвались на спокойную, немного пыльную и ленивую «шанхайскую» улочку.

– Подождите, батюшка, я сейчас, – приостановилась Катерина возле милицейского «уазика», воровато оглядевшись, залезла рукой под юбку и швырнула в открытое по летнему времени окошко пустой ментовской машины набитый белым порошком пакет.

– Ты что делаешь?! – шепотом возмутился отец Василий.

– А что мне его, по всему городу с собой таскать? – резонно возразила девушка. – И в храм к вам я его не понесу! Кто привез, тот пусть и увозит!

Священник хотел возразить, но не нашелся. По большому счету, Катя поступила правильно: кто сюда эту гадость привез, тот с ней пусть и разбирается. И, лишь отъехав от дома с полкилометра, отец Василий с горечью осознал, что теперь Макарыч, буде он отыщет в своей машине этот пакет, а он его обязательно отыщет, начнет прочно связывать свой позорный профессиональный провал со священником и дочкой мафиози.

Он как в воду глядел! Потому что Андрей Макарович Пасюк прибыл вслед за ним в храм ровно через один час сорок минут.

– Батюшка! – прямо с порога бухгалтерии сурово поинтересовался он. – Вы ничего из якубовского дома не выносили?

– Упаси бог! – совершенно искренне возмутился священник.

Андрей Макарович внимательно посмотрел ему в глаза и… поверил. Сразу. Сказался-таки ментовской опыт.

– А эта девка… ну, дочка Якубовская, вы не видели, она ничего не выносила?

– Отрицать не стану, – энергично начал отец Василий и сразу увидел охотничий блеск в милицейских глазах. – Могла вынести. Но понимаете, я ведь только перед вашим приездом пришел, всего не видел…

– Но вышли-то вы вместе!!! – заорал, на глазах теряя благопристойность, Макарыч.

– Я первым вышел, она меня чуть позже нагнала, уже у дверей, ну, там, где ваш человек стоял… – чистую правду сказал священник и с самым невинным видом добавил: – Мог и не углядеть. А что, пропало что-то?

Макарыч заскрежетал зубами. Он не мог сказать, что сам и поручил якубовскому охраннику оставить пакет с белым порошком в удобном для обнаружения месте. Как не мог сказать и того, что после окончания обыска обнаружил оный в своей служебной машине: это попа не касалось.

– Пропало… – пробурчал он. – А где эта девка сейчас?

– У меня дома вместе с Олюшкой ужинает, они только что звонили, – сообщил отец Василий. – Но вы знаете, туда путь рядом со Студенкой лежит, что угодно можно скинуть, да так, что и не найдешь, там течение быстрое…

Макарыч густо покраснел. Он ясно понял, что эту фазу своей битвы с организованной преступностью проиграл. Потому что идти в дом священника и на глазах у попадьи пытаться что-нибудь втиснуть в руки дочери мафиози было бы «перебором». И вообще, поздновато спохватился, ее надо было на выходе брать, прямо с пакетом… А теперь уже ничего не вернешь.