Михаил Серегин - Бесы в погонах

– Та-ак, что тут у вас случилось? – деловито произнес один из милиционеров и увидел ту же картину, что и администратор.

– Ему нужен врач, – повторил отец Василий, с огромным трудом встал на непослушные ноги и разогнулся. – Он серьезно ранен.

– Настя! – уже кричала в коридоре администратор. – «Скорую» вызывай! Человека убили!

Священник оперся о стену рукой и сразу понял, что рука в крови, и на обоях остается грязное кровавое пятно. Но ему было все равно.

– Что случилось, батюшка? – подошел к нему милиционер. – Кто это?

– Киллер, – честно ответил священник; запираться смысла не имело. – Кличка Торпеда. Вы бы его перевязали, чтобы совсем кровью не истек…

– Щусев, займись, – распорядился патрульный и снова повернулся к священнику. – А кто его, вы?

– Нет, – покачал головой священник. – Ваши подстрелили.

– А сюда… зачем? – Милиционер явно не просекал всей логики действий священника.

– Здесь Багрянский жил…

– А-а… председатель московской комиссии, – сразу понял патрульный и снова задумался. – А зачем к нему?

– Интерес у комиссии был, – сказал первое, что пришло в голову, отец Василий. – Вы позволите, я пройду руки помою?..

Глаза милиционера забегали, но потом он решил, что если священник как-то к этому делу причастен, то улик и так выше крыши, и разрешил.

– Проходите…

Отец Василий пробрел в ванную комнату и пустил воду. Сунул руки под горячую струю и замер. Он понимал, что схватка со злом проиграна, и если Торпеда хоть на четверть прав, не пройдет и часа, как ситуация снова изменится и не в сторону сил справедливости и добра. Священник начал задумчиво смывать липкую кровь, но она все капала и капала с пропитанных насквозь рукавов, делая бессмысленными все его труды.

Потом приехали врачи «Скорой». Не обращая внимания ни на священника, ни на администратора с дежурной, ни на оцепеневшего мужика в зеленых трусах, ребята быстро оказали первую помощь, поставили тампон, и врач деловито распорядился:

– На носилки и вниз.

– Стоп-стоп! – раздалось от входа. – Это наш клиент.

Священник поднял голову: в дверях стоял помощник Виталия Сергеевича, кажется, его звали Коля.

– Большая кровопотеря, – сухо пояснил врач. – Если не влить крови, он долго не протянет. Должны понять…

– Вас это не касается, – сурово оборвал его Коля и сунул в нос врачу удостоверение.

– Мне по хрену, кто вы, – несогласно покачал головой врач. – Потому что, если…

– Отправьте доктора в его машину, – распорядился Коля, и бравые омоновцы подхватили врача под руки и вывели из номера.

– Ну вот… – с удовлетворением присел над обессиленным киллером Коля. – Что и требовалось доказать. Так. Торпеда?

Киллер смотрел отчужденно, с легкой, блуждающей по белому лицу усмешкой.

– Взять его! – распорядился Коля. Он дождался, когда киллера подхватят под мышки и вынесут из номера, и оглянулся на отца Василия.

Священник смотрел ему в глаза прямо и безотрывно.

– Ну, и чего ты на меня уставился? – недовольно поинтересовался Коля. – Каждому – свое; это не я придумал.

Он развернулся и вышел.

Священника тронули за плечо. Он развернулся.

– Слышь, батюшка, – растерянно спросил мужик в трусах. – Это чего здесь происходит?

– Человека убивают, – тихо ответил отец Василий и вышел вслед за Колей из номера.

Он медленно прошел по коридору, держась рукой за перила, спустился по лестнице на первый этаж, и, когда уже проходил мимо стойки администратора, на улице раздался негромкий, но отчетливый хлопок. Священник вздрогнул и помчался вперед. Он выскочил из высоких стеклянных дверей и кинулся к стоящей у ступенек гостиницы милицейской машине.

Торпеда лежал на асфальте, раскинув руки, и смотрел мертвыми глазами в черное ночное небо.

– Быстро вы его, – покачал головой отец Василий. – Не думал, что так… споро.

– На конвой напал, – с усмешкой пояснили ему. – Наверное, думал, что самый крутой…

Отец Василий пришел домой около двух часов ночи. Он содрал с себя пропитанную чужой кровью одежду, сунул ее в стиралку, встал под душ и начал мыться, яростно сдирая с себя мочалкой запах смерти. Но сколько бы он ни терся, ощущение грязи, греховности не проходило. И тогда он решительно вытерся, надел чистое белье, брюки, рубаху, подрясник и рясу и почти бегом отправился в храм.

– Что так рано, батюшка? – заполошенно выскочил из своей сторожки Николай Петрович, но священник только махнул рукой.