Михаил Серегин - Крестом и стволом

– Абсолютно, – решительно замотал головой священник.

– Странно, – вслух заметила женщина. – Бичуешь недавно, а зарос, как поп. Из художников, что ли?

– Почти, – объясняться не хотелось.

– Ладно, не хочешь – не говори. Я тебя все равно не сдам. Ты только не задерживайся. Мне неприятностей с ментами не надо.

– Ночью уйду, – пообещал поп. – Здесь хоть железная дорога есть? – и вдруг понял, что все деньги остались в куртке, а куртка – в вагончике, вместе с документами.

– А у тебя что, деньги есть? – как услышала его мысли бичиха.

– Нет. Но мне в Москву надо.

– Не езди туда, – замотала головой женщина. – Менты там – звери! Загребут сразу. Хорошо еще, если чеченцам не продадут.

– Мне очень надо, – убито покачал головой священник.

Женщина вздохнула и принялась копаться в картонном ящике за спиной.

– На, – протянула она продолговатый предмет, и это оказался старый бритвенный станок. – Чего смотришь? Брейся. Или ты думаешь, что такой заросший дальше Казанского вокзала по Москве пройдешь?

Отец Василий растерянно взял в руки станок и невесело усмехнулся: «Вот я и почти расстрига!» Но женщина была права: в сочетании с промасленной курткой и потрепанной обувью он будет производить на милицию вполне определенное впечатление, да и приметы в ориентировках есть. Он вздохнул и, морщась, принялся сбривать тупым лезвием богатую растительность.

Когда он завершил и глянул на свое отражение в протянутый бичихой обломок зеркала, то опешил. На него смотрел испуганный немолодой мужчина с резкими чертами лица и двумя глубокими ссадинами на лбу. «Напрасно брился! – вздохнул отец Василий. – Что так, что иначе, а видок у меня не приведи господи!»

– Теперь другой разговор! – похвалила его женщина. – Мужик как мужик! А то зарос до самых ушей.

Священник всласть выспался на любезно предоставленной женщиной «кровати», а к ночи, как и обещал, покинул свое временное прибежище и, старательно осматриваясь по сторонам, добрался до вокзала.

Ни на первый, ни на второй поезд до Москвы ему попасть не удалось – проводники были злы и внимательны. Так что пришлось отходить в сторону от перрона и еще несколько часов прятаться за невысокой водонапорной башней. Но к утру отец Василий все-таки смог обмануть бдительность молодой, не вполне трезвой проводницы и юркнуть вместе с провожающими в сухое тепло вагона.

Он старательно прятался то в туалете, то в тамбуре, затем, когда появились ревизоры, начал переходить из вагона в вагон, впервые за много лет чувствуя себя по-настоящему униженным. Потому что впервые за много лет он сознательно обманывал и людей, и государство.

Лишь в Москве угрызения совести отступили на второй план – теперь он боролся за выживание. Отцу Василию снова повезло, ему удалось выпросить у группы молодых людей немного денег на метро, и поэтому лишь последние шесть или восемь километров он шел пешком. И когда далеко впереди показались знакомые полуразрушенные стены знакомого квартала, он почувствовал невыразимое облегчение – контора Дмитрия Александровича была совсем рядом!

– Подойдите, пожалуйста, – вежливо, но жестко распорядились сзади, и священник затравленно оглянулся. На него немигающим взглядом удава смотрел человек в милицейской форме.

Священник заметался. «В Москву ориентировки вряд ли дошли, – стремительно соображал он. – Просто по времени Ковалев не успел бы!» Но сейчас, когда отец Василий находился буквально в сотне шагов от спасительного офиса, рисковать всей своей судьбой он просто не имел права. Священник развернулся и стремительно кинулся к развалинам.

– Стой! – жестко крикнули сзади. – Стоять!

Взревел мотор, но отец Василий мчался и мчался вперед, чувствуя, что теперь скорее умрет, чем остановится. Он щучкой нырнул в разбитый оконный проем, отодрался от каких-то гвоздей, пробежал над провалившимся полом по оставленному строителями бревну, выскочил во внутренний двор и зайцем поскакал от дома к дому, не позволяя настигнуть себя милицейской машине.

Сзади включили сирену, но звук так и остался где-то вдалеке – настолько он лидировал. «Ну и правильно, что не стал подходить!» – похвалил себя священник и выскочил на открытое место. Контора Дмитрия Александровича была вот она – рукой подать. Но справа, отчаянно подвывая и переливаясь разноцветными огнями, стремительно приближалась обогнувшая квартал по периметру милицейская машина.

Никогда еще он так не бегал. Победа была буквально вырвана из-под носа настигающих его милиционеров.