Михаил Серегин - Отпущение грехов

Он доставал все это безобразие пакет за пакетом, кусок за куском и тарелку за тарелкой. Ставил на стол и снова доставал, и снова ставил и доставал, пока вся или почти вся полированная поверхность кухонного стола не была уставлена съестным. «Ну, он и жрет!» – мелькнула растерянная мысль: столько еды сразу он не видел уже давненько. Впрочем, холодильник большой, хороший, хранить можно сколько угодно.

Пришел Исмаил и сел напротив. В полутьме его темные круглые глаза казались еще темнее и больше.

– Часов до семи у нас время есть, – сказал священник. – Судя по записке на холодильнике, Брыкалов будет здесь сегодня.

– Тогда чего мы ждем? – улыбнулся мулла. – Поехали!

Подкрепились они более чем основательно. Отец Василий несколько раз останавливал себя, решал, что хватит, и каждый раз вздыхал и думал: «Ну, еще один, вот этот, самый маленький кусочек…» А потом наступил момент, когда оба поняли, что съели уже слишком много и как теперь пройдет «задержание», непонятно.

Они засунули остатки еды в холодильник, тщательно протерли стол и, еще раз обойдя квартиру, поняли, что лучшего места, чем спальня, для засады нет. Брыкалов запросто мог прийти домой в компании офицеров, а это значило, что в любом другом месте их могут обнаружить до срока. Со всеми вытекающими… В спальне господа офицеры толочься будут вряд ли. А когда уйдут, можно будет и хозяином заняться.

Мулла упал на широкую, просто огромную, подполковничью кровать и заложил руки за голову.

– Как думаешь, баба у него есть?

– У Брыкалова? Не знаю, – покачал головой священник. – Я не видел. Погоди-ка! Кажется, кто-то говорил, что они в разводе.

– Это хорошо, – вздохнул Исмаил. – А дети?

– Да вроде как и про детей никто не слышал.

– И это хорошо, – потянулся Исмаил. – Не так жалко будет правду из него выколачивать. Ты чего стоишь? Ложись.

Священник еще раз осмотрелся и прилег на вторую половину кровати.

– А у тебя самого семья есть? – поинтересовался он.

– А еще коллега называется, – хмыкнул мулла. – Я вон даже знаю, как твою жену зовут.

– Извини, – пожал плечами отец Василий. – Ты всегда такой неприступный. На активе садишься от меня далеко, и притом – словно лом проглотил, не подступись.

– Ты себя не видел, – тихо засмеялся мулла. – Ва-ажный… брюхо вперед выставишь…

– Где это ты видел у меня брюхо?! – аж подскочил от возмущения священник. – Это, что ли, брюхо?! Ты еще архиерея нашего не видел – вот это брюхо!

– Ладно, не кипятись! – засмеялся мулла. – Брюхо – не грех, быть рабом своего брюха – вот грех.

Он дотянулся до полированной, желтого дерева тумбочки, на которой лежали журналы.

– Да тут у него одна порнуха!

Отец Василий скосил глаз. Исмаил держал перед собой дорогой глянцевый журнал, картинки на обложке которого были и впрямь вызывающими!

– Вот он, ваш христианский мир! – с презрением обронил мулла и сунул журналы обратно в тумбочку. – Только о телесном думаете. Про бога лишь в церкви и вспоминаете!

– Я эти журналы не печатал, – обиделся отец Василий. – А вот ты…

– Что я? – откликнулся мулла. – Ну? Что молчишь?

– А ты сегодня не мылся! – торжествующе закончил отец Василий.

Исмаил вспыхнул, вскочил на кровати и вдруг что-то вспомнил и расслабленно рухнул на кровать.

– Правильно. Ты ведь ванную за собой не помыл. Что, съел?!

Священник крякнул с досадой и пошел в ванную – мыть. Так и так следы своего присутствия по всей квартире оставлять было незачем.

Время шло, и настал момент, когда Исмаил, устав чесаться, встал и под презрительное хмыканье отца Василия отправился-таки в ванную – мыться. А потом поп и мулла лежали в одних трусах на огромной, роскошной подполковничьей кровати и понимали, что это и есть счастье – просто лежать чистыми, сытыми, без штанов и бушлатов на хорошем чистом белье.

Они пролежали так до самого вечера. Брыкалова не было. Они еще раз поели. Но подполковник так и не появился. Они осмотрели всю квартиру и перерыли всю небогатую командирскую библиотеку. Но Брыкалов как сквозь землю провалился. И только когда солнце начало садиться, в двери повернулся ключ.

Они мигом слетели с кровати и заметались по спальне, хватая и комкая в руках свою брошенную на полу одежду.

– Вася? – ласково пропел нежный женский голос.

Они оторопело переглянулись.

– Вася, ты дома?

Слышно было, как женщина застучала каблучками по квартире.

Отец Василий схватился за голову и метнулся к шкафу. Женщина – это тебе не Василий Петрович Брыкалов с господами офицерами, женщина и в спальню может заглянуть! «Может быть, это та, которая убирает? Нет, вряд ли…» Не похожи были этот весьма требовательный голосок и эта хозяйская походка на голос и походку обычной горничной. Не похожи, и все тут!