Михаил Серегин - Отпущение грехов

– Это давно было! В армии можно! Все понимают, что там калории нужны!

– Ну да! – расхохотался священник. – У вдовушки под боком, да калорий не потратить?! Не-е, это себя не уважать! А если после этого дела да рюмашку самогона с сальцем не употребить, точно от дистрофии загнешься!

– Заткнись! – прошипел Исмаил и тут же разулыбался проходящему мимо мужику. – Здра-авствуйте…

– Привет, – удивленно вытаращил глаза мужик.

– Где бы тут… – Исмаил никак не мог подобрать нужных слов. Не станешь же, в самом деле, спрашивать: «Где тут перекусить на халяву можно?»

– Работники нужны? – вмешался отец Василий. – Ну, дрова поколоть, уголь покидать.

– Да у нас в колхозе мужики пока не перевелись, – хмыкнул селянин. – А если вам где переночевать надо, так вы к Лешке идите, у него и переночуете. Это недалеко, в конце улицы, да-да, прямо так и идите. Справа последний дом.

Дом упомянутого Лешки действительно оказался недалеко, но самого Лешки не было, а потому отец Василий и мулла Исмаил присели на бревно у забора, со здоровым аппетитом поглядывая на неторопливо прогуливающихся на расстоянии руки куриц. Говорить не хотелось. Хотелось есть.

Отец Василий подумал, что здесь наверняка есть телефон, в правлении точно должен быть. А значит, можно позвонить Олюшке и попросить, чтобы не беспокоилась. Или тогда уж сразу Медведеву? Или Щеглову? А еще лучше прямо Карнаухову в ФСБ. Должен ведь кто-то остановить этот произвол!

– Привет, мужички! – раздалось над ухом, и он вздрогнул и поднял глаза.

Прямо перед ним стоял хитровато прищурившийся морщинистый, загорелый до черноты мужичок. Судя по всему, это и был Лешка.

– Давно бичуете? – поинтересовался мужичок и достал пачку «Примы». – Угощайтесь.

Они дружно замотали головами.

– Да вы не стесняйтесь! – засмеялся Лешка. – Я ведь понятие имею, от чистого сердца предложил.

– Я не курю, – хором ответили поп и мулла.

– Не курите? – обалдел мужичок. – Ладно, тогда проходите… Нет, не в дом, не в дом… в сарайчик проходите.

Они переглянулись, пожали плечами и прошли в сарайчик. Здесь было тихо, тепло и пахло сеном, навозом и свежим деревом.

– Туточки и располагайтесь.

Они с облегчением упали в копну старой, наверное, прошлогодней соломы.

– Вы как насчет строительства – кумекаете? – поинтересовался Лешка.

– Я каменщик, – важно произнес Исмаил и кивнул на священника. – А он – плотник.

– Это хорошо-о, – протянул мужик. – Мне как раз надо новую баньку поставить, старая завалилась совсем. Ну, вы давайте отдыхайте пока.

«А поесть?!» – чуть не заорали они.

– А поесть, – словно услышал этот вопль души Лешка, – я вам через часик принесу.

Поп и мулла переглянулись. Часик – это, конечно, очень долго, но выбора особого не было. Они подождали, когда Лешка выйдет, и откинулись в сено.

– Это с чего ты решил, что я плотник? – поинтересовался отец Василий.

– Да так… подумал, раз Иисус плотник, может, и ты по этой части сгодишься, – засмеялся мулла и мечтательно добавил: – Ты лучше мне скажи, как думаешь, чем он нас накормит?

– Я думаю, как мне домой позвонить, в Усть-Кудеяр, – отозвался священник. – Здесь обязательно контора есть, а в конторе телефон.

– И не думай об этом! – подскочил мулла. – Щеглов тогда нас мигом вычислит!

– Тебя, – смешливо поправил напарника священник. – Мне Щеглов не враг. Да и не собираюсь я Щеглову звонить, мне Карнаухов нужен.

– Орыстан досымболса… – дернув кадыком, покачал головой Исмаил.

– Кстати, ты это уже второй раз сказал, – заинтересованно посмотрел на него священник. – О чем это ты?

– Дружишь с русским, держи ушки на макушке, – с горечью в голосе перевел Исмаил. – Пословица такая. Мудрость народная.

– То есть? – хохотнул отец Василий. Логика пословицы была ему совершенно непонятна.

– Да потому, что кинет он тебя! За пузырь водки продаст! – заорал Исмаил. – Как ты меня сейчас!

Отец Василий покачал головой – такого он еще не слышал. Мулла вскочил, бросился к двери сараюшки, толкнул ее, затем потянул, затем снова толкнул, зашипел от злости, ударил дверь ногой… Он пыхтел, а тщедушное его тельце дергалось в напрасных потугах.

Внутри у отца Василия похолодело.

Они переглянулись, отец Василий вскочил, бросился к двери и подергал. Ударил плечом! Отошел в сторону, разогнался и ударил еще раз! Дверь стояла как влитая. Она была заперта снаружи.

– Ого! – удивленно произнес священник. – И что это значит? – Он вдруг ощутил себя пойманным в капкан зверем.