Сергей Коротков - Снег над барханами

— Вы про этого стрелка-мстителя?

— И про него тоже… — Мютц нахмурил грязный от сажи лоб, потер переносицу. В голове защипало, сдавилось, что-то напрягло его. Будто мозг пытался чему-то сопротивляться, а интуиция пилила его каким-то безмолвным сообщением. Он выдохнул и примкнул к отряду. Через пять минут диверсанты покинули пятачок привала и двинулись по замусоренной после взрывов тропе дальше.

Полчаса понадобилось Агинбеку, чтобы обогнуть на ишаке протяженный бархан и выйти к ущелью сбоку. Теперь он очутился не под укрытием огромного песчаного холма, а на просторном месте у подножия гряды, с которой в любой миг могли выстрелить и уложить одинокого охотника. Но аксакал понимал, что враг не сможет преодолеть отвесные склоны распадка и занять снайперские позиции наверху. Ему оставалось только уходить по ущелью на юг либо сделать засаду здесь, на входе.

Старик снова посмотрел на север, туда, где он прятался недавно и стрелял в немецкого офицера и где его нашел этот смелый летчик. Жестами мираб показал пилоту направление отхода шайтана, после чего самолет рванул туда и сбросил в распадок свой смертоносный груз. Агинбек сомневался, что враг погиб весь, но знал точно одно — загнанный волк-подранок сейчас кратно злее и опаснее. Поэтому он медленно продвигался вперед, внимательно оглядывая склоны гряды и особенно горную выемку, куда ему предстояло проникнуть.

Вот и скала с отметиной от пули, которую пустил Агинбек в офицера. Крови нет, да и не должно было быть — охотник всегда чувствовал, попал в цель или нет. Но хоть спугнул, и то ладно. Злой хитрый шайтан мог нагадить, как тот сайгак, который испражнился прямо на тропе. Его кизяк давно стал сухой, а вот свежие следы вокруг примятой травы и на мелких камушках говорили о наличии здесь чужих.

Эти полста метров по ущелью, слегка задымленному и с запахом горелой растительности, дались старику не быстро. Он потихоньку пробирался по тропе, держа винтовку наготове, а следом за ним послушно плелся ишак. Орел, пропавший было перед налетом биплана, вновь вернулся и стал кружить наверху, чуя, наверное, запах обгорелых представителей фауны и пытаясь высмотреть пищу.

Агинбек остановился, заметив несуразицу в следах. И долго вникал в суть того, что здесь происходило. Отпечатки ботинок немцев там и сям в одном месте резко исчезали, пропав на полподошвы, будто их стерли веткой. Мираб склонился над пятачком земли, изучая отпечаток каблука, но с отсутствующей стопой. А вон еще такой же. Он, конечно, слышал от пограничников рассказы о том, что особо изворотливые и хитроумные шпионы переходили контрольную полосу на специальных ходулях или приспособлениях на обуви, оставлявших на песке отпечатки копыт животных или лап снежных барсов, но здесь… Диверсанты-парашютисты не могли сейчас, в такое трудное для них время, повторять опыт тех шпионов. Этим нужно как можно быстрее уходить прочь, они уже обнаружены и гонимы, зачем вдруг начинать скрывать свои следы, да еще так грубо.

Агинбек аккуратно потрогал грунт, поводил ладонью вокруг, нежно задевая редкие травинки и мелкие камушки. Не нравились ему эти следы. И почва тоже не нравилась. От нее пахло смертью и веяло разрушительной силой. И здесь явно что-то подметали. Вон и небрежно брошенная в стороне ветка. По старой привычке знатока-поисковика подземных вод и зыбучих песков мираб вынул нож, выбрал в опаленных кустах ветку потолще, срезал ее, очистил до состояния вехи и воткнул посередине тропы. Затем покопался в бауле на смиренно стоящем позади ишаке, выудил черную тряпочку и привязал ее к палке. Теперь любой местный будет знать, завидев эту метку, что здесь западня, опасная ловушка.

Агинбек взял под уздцы своего верного помощника, провел по краю тропы, обойдя нехорошее место, и дальше снова пошел очень медленно и осторожно, все больше ощущая присутствие чужеземцев. Он изучал внимательным взглядом местность, вдыхал запахи и анализировал. Враг, гонимый преследователями, до того распоясался и стал пренебрегать методами скрытности, что уже не закапывал отходы питания, как это делал в песках вчера-позавчера, грубо ломал ветки и мял траву, бросал окурки и кровавые бинты. Старик понял одно — теперь шайтан плюнул на маскировку и осторожность и только трусливо бежит прочь. А потому сейчас он может выкинуть какой-нибудь финт, игнорируя меры предосторожности.