Лев Пучков - Привычка убивать

Так Серж стал семьянином. Свадьбы не было — расписались в районном отделении загса, а при выходе молодая жена рутинно распорядилась:

— Я на такси доберусь. А ты давай на Финский, встанешь у выхода и будешь ждать вот этого типа, — последовало вручение фото без подписей. — Если он приедет на двенадцатичасовом, звякнешь мне на мобильный…

Вот так они и жили. Ничего не изменилось в отношениях четы Лиховских после регистрации новой ячейки общества. Ли приезжала в любое время, когда считала нужным, и так же внезапно пропадала — Серж давно свыкся с таким образом жизни и не роптал. Но, судя по всему, брак определенным образом располагал к некому подобию оседлости: Ли стала появляться в Питере чаще, нежели раньше. Теперь она приезжала сюда не только на «работу», но и просто отдохнуть — побродить по городу с полуночно праздным Сержем, навестить Эрмитаж, Петергоф, потаскать своего покорного слугу, обремененного авоськами, по необъятным недрам Гостиного двора. Словом, вела себя порой как все нормальные женщины, которым предначертано рожать детей, дарить радость мужчинам и жить в свое удовольствие, наслаждаясь всеми прелестями этого мира.

Серж был на седьмом небе. Он свято верил, что настанет момент, когда Ли, как обещала, закончит заниматься всякой дрянью и они уедут в Европу, чтобы жить там счастливо и весело. Разумеется, будучи сильно историзированной личностью, Серж имел понятие о перманентности и связанных с ней неугомонных типах — таких, как вечные революционеры, террористы, народовольцы, вояки и прочие маньяки. Но он не хотел верить, что данное явление имеет отношение к его богом даденной законной супруге. Такого просто не могло быть! Такая нежная, чувственная, красивая — она никоим образом не подпадала под определение маниакальной личности. По крайней мере, внешне…

Труп висел на осине.

Усадьбу окружал хвойный лес, лиственные породы были представлены редкими вкраплениями невесть как сюда затесавшихся берез и осин. Неподалеку от входа в каменоломни как раз стояла одна из таких осин: печально одинокая, высокая, стройная, скорбно провожающая лето последним пурпуром опадающей листвы. Под этой осиной приблудные хохлы, вкалывающие на Лиховского, как раз и растянули свою палатку — работать начали еще по теплу, потому выбрали тенистое место.

Труп был обезглавлен. Полотно палатки за ночь насквозь пропиталось кровью, а от входа шагов на пять, и с обратной, торцевой стороны — примерно на столько же, образовалась широкая бурая дорожка с несимметричными розбрызгами.

Не нужно было обладать интуицией друга д-ра Ватсона, чтобы быстро нарисовать в своем воображении картину случившегося. Тут скорее требовались специальное познания все того же д-ра в области психиатрии. Потому что, руководствуясь общепринятой методикой определения мотивов преступления, рассчитанной на нормального вменяемого убийцу, объяснить данное злодеяние было очень сложно.

Человека вытащили из палатки, привязали за ноги к длинной льняной веревке. Видимо, человек был сильно пьян, так как не смог оказать сопротивления — ни когда его тащили из резаной в торце прорешины, ни когда привязывали за ноги.

Затем веревку перебросили через толстую ветку, нависавшую над палаткой на высоте что-то около шести метров. И потянули. Подвесив человека головой вниз, в полутора метрах над палаткой, другой конец веревки обмотали вокруг ствола тугими кольцами и завязали внизу мертвым узлом. Затем влезли на дерево, используя веревочные кольца как своеобразные ступени — ствол до этой самой толстой ветки был совершенно гладким, вот так запросто, без каких-то приспособлений, черта с два вскарабкаешься. В завершение всех этих манипуляций человеку отрезали голову. И долго раскачивали труп, сидя на стволе и дергая за веревку…

— Маньяк, — полюбовавшись на всю эту мерзость, высказался Рудин — он пришел сюда с Лиховским, который в шесть утра ворвался в апартаменты гостя и, заикаясь от волнения, попросил сопровождать его на место происшествия. С собаками. О ЧП сообщил бригадир хохлов, который пробрался в усадьбу без шума только лишь потому, что по причине ужасного похмелья еле двигал конечностями и нормально говорить не мог — сипел. Тем не менее он сумел сообщить, что случилось нечто из ряда вон, хозяину стоит на это посмотреть, а поскольку люди с похмелья страшно злые, ходить туда в одиночку небезопасно. В общем, собаки нужны.

Рудин собак брать не стал — прихватил из холодильника на три четверти полную трехлитровую бутыль «Московской особой», которую Серж мучил уже второй месяц, и они отправились к каменоломням.