Михаил Серегин - Полет ночной бабочки (Сборник)

– Наши трубки не продаются.

– Да какого хрена ты заладил: «Не продаются, не продаются». Я тебе пять тысяч даю. За все сразу, ни забот, ни хлопот. Вот деньги. Вы берете деньги, я забираю трубки. Я и чемодан с собой принес.

– Так, на выход, – сказал Сережа твердо. – Вас проводить?

– Да не толкайся ты.

Мужчина оказался в дверном проеме, и я разглядела его. Высокий, плотный, квадратный, чуть старше тридцати пяти. Совершенно лысая, блестящая в солнечных бликах голова, грубая наглая рожа. Одет в бледно-синие джинсы и коричневую кожаную куртку.

– Ладно, блин, сейчас уйду.

Меня он не заметил.

– Только учтите вы, олухи, сейчас, как Костю вашего в расход пустили, вы без штанов останетесь. Эту халупу надо содержать, налоги и коммунальные услуги платить. Вы потом за любую цену будете готовы продать ваши трубки. Я тогда снова приду, да, я не гордый. Но пять тысяч я вам уже не дам, это точно.

– Вытряхивайтесь. – Сережа подталкивал мужчину к лестнице.

– Да подожди ты, возьми хотя бы номер телефона. Может, передумаете. Тогда позвоните, и я приеду.

Он вытащил из внутреннего кармана куртки лист и протянул Сереже, но тот сунул лист в боковой карман куртки мужчины.

– Не нужно. Мы не будем вам звонить.

Они были уже на лестнице.

В этот момент из комнаты вышла Сережина мама. Это была довольно пожилая женщина, полная, небольшого роста, уже седая, с короткой стрижкой. Заметив меня, она остановилась.

– Как вы сюда попали?

– Я с Сережей пришла, – быстро ответила я. – Я его… В смысле мы с ним сокурсники.

– Ах вот как. – Женщина остановила на мне строгий, внимательный взгляд. Потом кивнула. – Ну, хорошо. Сколько раз говорила Сереже, чтобы не водил сюда случайных знакомых, все без толку.

Выражение «случайная знакомая» резануло как ножом по сердцу, тем более что так оно и было.

– Сережа мне рассказывал, какой у вас замечательный дом, – попыталась я оправдаться. – И какой из него чудесный вид на город.

Женщина сухо кивнула.

– Да, он любит хвастаться этим домом.

Возникла напряженная пауза.

– А у вас, я слышала, замечательная коллекция трубок, – снова попыталась завязать я разговор.

– Да. – Сережина мама посмотрела на меня подозрительно. – А вы что, интересуетесь? Тоже хотите купить?

– Нет, что вы. Я…

– И, по-моему, вы курите, – воскликнула Сережина мама. – Не отрицайте, у меня великолепное обоняние, особенно на табачный дым. Это возмутительно. Прежде курили только киноактрисы и женщины легкого поведения. Теперь любая пятнадцатилетняя девочка. Смотришь, у нее уже сигарета в зубах.

В четырнадцать лет я впервые попробовала покурить. Моталась по тамбурам электричек в компании подружек, прятала в кулачке сигарету. Боже мой, какой ужасный разговор! Я с облегчением вздохнула, когда вернулся Сережка.

– Выпроводил его, – сказал он еще с лестницы. – Вот мерзкий тип. – Потом, увидев нас, стоящих в напряженных позах, смутился. – Познакомься, мама, моя сокурсница Светлана.

Сережина мама сухо кивнула.

– Хочешь чаю? – спросил меня Сережа.

Я сказала, что хочу, и обратилась к Сережиной маме.

– А можно посмотреть ваши книги? У вас большая библиотека.

– Только читать мы ничего не даем, – заметила Сережина мама. Однако тот факт, что я спросила про книги, похоже, внушил ей некоторое уважение ко мне. Впрочем, меня интересовали не столько книги, сколько пресловутые курительные трубки. Очень хотелось посмотреть на эту ценность. И еще хотелось остаться наедине с Сережей и побеседовать с ним.

Я с интересом рассматривала книги. Чистота и порядок в библиотеке поразили меня. На стеклах в шкафах ни единого пятнышка. Здесь была исключительно классика. Не зря я училась на филфаке, имена многих писателей были мне хорошо знакомы, не говоря уже о шедеврах мировой литературы. И при этом ни одного бульварного романа.

– Кто собирал все эти сокровища? – поинтересовалась я.

– Отец и дед, – с гордостью заявил Сережка, стоявший посреди комнаты.

– Как и трубки?

– Ага.

Приглядевшись, я обнаружила, что в большинстве своем книги старые, многие переплетены заново, некоторые в темных кожаных переплетах с золотым теснением. Так издавали книги в девятнадцатом столетии.

– А они что, были филологами?

– Нет, – усмехнулся Сережа. – Просто заядлыми книгочеями.

– А по профессии кто?

– Вы будете смеяться.

– В смысле?

Сережа, смущенно улыбаясь, со вздохом ответил:

– Железнодорожниками.