Михаил Серегин - Прекрасная попрошайка

На следующей полочке стояли шахматы, сделанные в виде зверей. Естественно, ферзем здесь был лев, королем – слон, а конем – конь. На местах слонов стояли статуэтки, изображавшие жирафов, а ладьи сделаны были в виде бегемотиков. Пешки представляли свору шакалов.

– Забавно, – заметила Дарья.

Она просмотрела все шахматы, которые решил показать ей Александр Евгеньевич.

– Это все? – спросила она.

– Ну почти, – согласился Салов. – Здесь вся моя жизнь. У меня есть еще несколько фигур, которые одно время могли стоять на столах, игровых досках, принадлежавших очень богатым людям. Я покажу вам их, но, честно говоря, вы первый человек из тех, кто не приходится мне родственником и кому я решился показать эти вещи. Если вы спросите почему, я отвечу вам, что вы мне нравитесь. – При этом он смотрел на Дарью по-молодецки похотливо. Она не ожидала такой прыти от старика.

Он подошел к серванту, достал из небольшой вазочки ключ, затем открыл им старый комод, выдвинул самый нижний ящик и достал оттуда небольшую коробочку. Дарья была заинтригована и поспешила подойти к столу, на свет, туда, куда хозяин вынес свое сокровище. Салов вытащил две маленькие фигурки человечков. Дарья, увидев желтый цвет, тут же воскликнула:

– Это же золото!

– Да, – согласился Салов, – чистое золото. Они достаточно миниатюрны. Я до сих пор не знаю, в каком веке они сделаны, в какой стране. Это, судя по всему, слон.

Он передал ей маленькую, чуть больше половины мизинца фигурку. Дарья повертела ее в руках. Она действительно отдаленно напоминала обычного слона, к которому привыкли современные игроки.

– А вот это – пешка.

Следующая статуэтка была более похожа на обычную капельку на подставке. Если бы не материал, из которого были сделаны фигуры, то ни о какой ценности, наверное, речь не шла бы потому, что работы как таковой тут было не очень много. Она повертела в руках крошечные фигурки и отдала обратно.

– Я, честно говоря, люблю золото, – призналась она, – оно притягивает. А как они к вам попали?

– Да, в общем-то, с них все и началось, – загадочно произнес старик, – в сорок пятом мы вошли в Венгрию, и, буду честен с вами, это военный трофей. Наше отделение заняло замок, и мы разбрелись по нему кто куда. В одной из комнат я нашел большой шкаф. Взломал его. Там было большое количество каких-то коробок, ну и я все это выкинул на пол. Меня интересовали консервы. Обозы отстали, и мы трое суток толком ничего не ели. Были голодные как звери. Пробежала бы собака – собаку застрелили бы и зажарили. Животины никакой не было. Мне, как я вначале подумал, не повезло. Потому что ничего съестного я в этом шкафу не нашел. Затем случайно посмотрел на пол и увидел вот эти две фигурки. Может быть, были и еще, но я не стал ничего искать. Позарился на золото, сунул в карман, да так до самого конца войны с этим добром и прошагал. Приехал домой. Что мне там было? Двадцать лет. Так и пошло. Может быть, за всю свою жизнь ничего более ценного я в своих руках не держал. Была возможность купить иранскую пешку, да не судьба.

– Ну, а остальную часть коллекции, ту, что вы мне вначале показывали, это вы всем показываете?

– Да, – махнул рукой Александр Евгеньевич, – это всем. Здесь нет никакого криминала, здесь нет никаких дорогих вещей. Все это получено мною или в дар, или куплено.

– Что, даже те, каменные, которые, как вы говорили, сто тысяч стоят?

– А кто знает, что они стоят сто тысяч? Никто. Если бы я вам о них не сказал, вы бы на них и смотреть не стали. Подумали бы, что какое-то чудачество за двадцать рублей.

– Не боитесь держать у себя дома все это?

Салов воскликнул:

– Ой, барышня, ну кому сейчас нужны шахматы?! О чем люди думают?! Или о том, как бы себе денежку заработать, или же о том, как украсть денежку у тех, кто ее заработал. Вот и все! Больше никаких мыслей у народа нет. Это я хорошо живу. Позволяю себе раз в неделю съездить на аукцион, выбрать понравившуюся работу.

– Да, на одну пенсию тяжеловато. – Дарья намекала, что тратит старик намного больше, чем средний россиянин его возраста.

– Знаете, у меня за плечами блистательная карьера адвоката, и старые клиенты меня не забывают. Изредка я даю консультации.

– Значит, вы, если бы захотели, могли бы Константина прижать хорошенько?

Салов махнул рукой.

– Он еще очень молод и горяч. Для того чтобы мне трепать ему нервы, должна быть более веская причина. А то, что он на меня набросился, это проявление эмоций и обиды. Может быть, не будь рядом с ним таких красивых женщин, я бы и затеял какую-нибудь кампанию. А так – ничего не будет. Я думаю, он уже успокоился и пришел в себя.