Михаил Серегин - Дада

Насколько же настырен этот парень.

– Так нечестно, я все-таки тебя вытащила.

– Это удар ниже пояса, – Григорий покорно наклонил голову.

Ранка действительно была не очень большой. Было отчетливо видно, как острый край камня оставил отметину в районе темечка, ближе к правой стороне.

– Видишь, я бы выплыл, если бы не потерял сознание.

– Больше ты нырять не будешь.

– Хорошо, я согласен всю оставшуюся жизнь провести в твоих объятиях.

Они снова принялись целоваться.

К большому сожалению господина Никитина, он не мог изменить порядок вещей. Он знал о существовании правил игры, которым был обязан подчиняться. Вся банда, за исключением главаря, была уничтожена его людьми, за работу от освобожденного предпринимателя его организации было перечислено пятьдесят тысяч, а также поднята планка ежемесячных сборов. Но в то же время ему пришлось отдать сто тысяч за то, что у его людей отсутствуют мозги. Он, конечно, все компенсирует, но это же не дело – выискивать все эти компенсации. Нет, надо ужесточить дисциплину, иначе эти молокососы посходят с ума.

Он очень четко понимал, что никогда не залезет выше того уровня, на котором уже находится. Впрочем… Надо было быть порасторопнее в начале восьмидесятых. Все начиналось именно тогда. Вот когда хапали. Все боялись. Только дыхнешь на какого-нибудь цеховика или фарцовщика – он тут же несет тебе отступные. Теперь все поделено окончательно, и единственный способ хапнуть больше – убрать того, кто стоит над тобой. После того как он походил по дому и насмотрелся на трупы, у него проснулся вкус к крови. Опасная тяга. Можно расстаться с собственной жизнью.

Он отдал деньги Хорину и, сидя у него в лимузине, мечтал о том, чтобы все было наоборот. Чтобы Хорин платил ему, а не он Хорину. Единственно возможный вариант – пойти против правил. Он сам уничтожил тех, кто нарушил неписаный закон, и очень может быть, что с ним будет то же самое. Евгений Викторович четко осознал, что растравливает самого себя на очень неблаговидное дело. С другой стороны – кто смел, тот и поимел.

Серега напару с Саней пили по-черному уже третьи сутки, сидя в одном из четырехсот гаражей, понатыканных в районе конечной одиннадцатого трамвая. Место глухое, безлюдное, а вот сотовый очень даже хорошо берет, потому что местечко на горе и находится в зоне прямой видимости станции.

Пили не просто так, а со смыслом – с каждой бутылкой ненависть к шефу возрастала, и в тот момент, когда Никитин звонил им, ни Серега, ни Санек не желали вообще кого-либо слышать.

После пятнадцатой или двадцатой трели водила, повинуясь наклону головы старшего, поднял телефон и передал его старшему по положению.

– Да… Приедем, только не сегодня… Пьем… Дурно очень… Викторыч, ты не прав. Мы честно работаем… Сколько?.. Буду.

Серега часто заморгал, сидя на складном стульчике подле раздолбанного джипа, и вяло сообщил, что шеф ждет их завтра на работе. Обещает амнистию и неплохой куш.

Санек заулыбался. Он всегда был за хорошие отношения с Никитиным.

Мать пришла с работы как по расписанию и с порога продолжила промывание мозгов. Ее не остановил ни очередной подарок, ни деньги.

– Ты понимаешь, что никогда не выберешься из этого?! Нам квартиру продавать придется!

Дарья принципиально не разговаривала с матерью.

«Какая же она закрепощенная. Не может понять, что со мной ничего не будет. Он ведь дает мне деньги из-за того, что я ему нравлюсь. Он хочет видеть около себя молоденькую, а я молоденькая». К тому же она обещала себе, что объяснит Вячеславу Вениаминовичу ситуацию: у нее есть парень, или даже уже жених. И ей очень неудобно, что она как бы ведет двойную игру. Когда Вячеслав Вениаминович все поймет, мама успокоится.

Когда «Волга» подала голос, мать метнулась к двери.

– Ты никуда не пойдешь!

Дарья тихо опустилась на стул. Она могла предсказать, что произойдет дальше.

Подождав пару минут, Коля поднялся на пятый этаж.

– Кто там?! – с надрывом спросила Нина Ивановна.

– Дарья дома? – голос у Коли был весьма вежливым.

– Уходите, она никуда не пойдет! – решимость отстоять дочку была у Нины Ивановны фанатичной.

– В таком случае я должен забрать все подарки!

Это очень даже устраивало Нину Ивановну, и она, не думая о последствиях, открыла.

Увидев огромного человека в добротном костюме, бедная женщина отступила назад.

Дарья, схватив сумочку, стремительно выбежала на лестничную клетку и побежала вниз по ступенькам.