Михаил Серегин - Кукла для утех

Ехала быстро, правил старалась не нарушать, людей не давить. Будь она повнимательней, засекла бы, что белый «Москвич» не отстает от нее. Мысли ее крутились в несколько иной плоскости. Она составляла перечень вопросов, которые следовало задать матери Иванова.

Рысаков сидел за рулем потрепанного шедевра советского автомобилестроения и думал о том, как тесен мир. Эта девица была с Лизочкой в ресторане. Она ему сразу не приглянулась. Уже в тот самый момент, когда он получил листок бумаги – сведения из ГАИ, которые помог достать Палец, – и увидел имя «Дарья», у него сердце екнуло. Как оказалось, не напрасно.

Она.

Больно уж высокого о себе мнения эта девица. Смотрит на людей с пренебрежением. Считает себя выше всех, лучше всех. Обиделась, стерва, когда он стал кадрить не ее, а Лизочку, ушла. И вот появилась.

Дарья остановилась у пятиэтажного дома и вошла в подъезд.

Лидия Яковлевна показалась ей разбитой и постаревшей. На голове у женщины была черная косынка, которая добавляла к ее и так почтенному возрасту добрый десяток лет. Данилова взяла скорбящую мать за руку.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла она.

– Ничего, ничего, я стараюсь держаться. Иди к столу, – пригласила Лидия Яковлевна. – Помяни Витю.

Дарья не стала отказываться, углядела за столом свободное местечко между пьющими и жующими гражданами и добросовестно набила свой желудок. Через час она поднялась из-за стола и, улучив момент, попросила Лидию Яковлевну ответить на несколько вопросов. Та согласно кивнула головой, после чего женщины смогли уединиться в небольшой комнате, которая, судя по висящим на стене иконам, старой мебели, кружевным салфеткам под вазочками, ворсистому пледу на кровати и старомодным занавескам, принадлежала самой Лидии Яковлевне.

– Вы жили вместе с сыном? – Дарья села на небольшой пуфик на колесиках.

Иванова тяжело вздохнула, вытащила из рукава платья платочек, сжала его в руке.

– После того, как у меня случился инсульт, Витя жил здесь. Он заботился обо мне.

– Понимаю, – Дарья кивнула, как бы показывая собеседнице, что она действительно сочувствует. – Скажите, ваш сын болел?

Лидия Яковлевна поспешила с ответом:

– Да, вы знаете, у него одна напасть сменяла другую. В последнее время он принимал лекарства от повышенного кровяного давления. У него постоянно болела голова. Это, наверное, передалось ему от отца. Тот очень страдал мигренью, что для мужчин нехарактерно.

– Можно мне посмотреть, какие лекарства он принимал?

Лидия Яковлевна сказала, что для этого им придется пройти в комнату сына. Дарья ничуть не возражала.

Квартира была большой – четыре комнаты. Те, кто приходил помянуть Виктора, обходились залом и кухней. В остальных комнатах никого не было.

Женщины вошли в точно такую же по размерам комнату. Здесь был совсем иной мир, совсем иная атмосфера. На потолке висел светильник, выполненный в стиле авангарда. Стальные мелкие спиральки вокруг лампочек придавали источнику света вид виноградной грозди. Обои на стенах какие-то весьма странные. Полоса синих наполовину ободрана, полоса белых с рыбками, дальше шла сплошная зеленая.

Черный современный стол, точно такой же, как в его офисе у секретарши, большая кровать, застеленная ярко-желтым покрывалом.

– Аляповато, – произнесла Даша первое, что пришло в голову от созерцания подобного зрелища.

– Я никогда к нему не лезла со своим мнением. Если у него и были какие лекарства, он все хранил в тумбочке у кровати. Можете смотреть. Там не должно быть ничего такого.

Дарья выдвинула полочку. Бывший в употреблении носовой платок, маникюрный набор, какой-то крем, полупустой флакон импортного одеколона. Кроме тюбика с аспирином УПСА, никакой химии. Она открыла его и, убедившись, что там действительно большие таблетки аспирина, закупорила.

– Здесь ничего нет.

– Тогда не знаю, – ответила Лидия Яковлевна. – Может быть, у него что-то в офисе осталось. Я еще не успела забрать оттуда его личные вещи.

«Секретаршу уволить успела, а вещи забрать – еще нет, – подумала про себя Дарья. – Выходит, вы, мамаша, шустрая только там, где вам надо. А про вещи сына – это так просто, день такой, похороны».

– Больше в доме нет никаких лекарств?

Хозяйка уже с некоторым раздражением взглянула на Дарью.

– Что вам это даст?

– Пока не знаю, – призналась Данилова. – Хочу установить, не болел ли чем ваш сын.

– Я же вам сказала…

– Но вы могли и не знать.