Кен Фоллетт - Лёжа со львами

– Русские за прошедшие несколько дней захватили большую территорию, – сказал Эллис. – Разве ты не знаешь?

Джейн похолодела.

– О чем ты?

– Русские начали обычное летнее наступление и продвинулись вперед, захватив большие участки территории, по которым идут колонны.

– Ты хочешь сказать, что дорога в Пакистан закрыта?

– Обычная дорога закрыта. Отсюда больше нельзя дойти до Хайберского перевала. Но могут быть и другие пути.

Джейн почувствовала, как ее надежды на возвращение домой ослабевают.

– Но никто мне этого не говорил! – сердито заметила она.

– Наверное, Жан-Пьер и сам этого не знал. Я почти все время был с Масудом и знаю все последние новости.

– Да, – согласилась Джейн, не глядя на него. Возможно, Жан-Пьер действительно не знает. Или, может, знает, но не сообщает ей, потому что все равно не собирается возвращаться в Европу. Как бы то ни было, она не собирается смириться с этим. Во-первых, она проверит, прав ли Эллис. Затем постарается найти какой-нибудь выход.

Она подошла к сундуку Жан-Пьера и вытащила оттуда карты Афганистана, изданные в Америке. Карты были свернуты в рулон и скреплены резинкой. В нетерпении Джейн разорвала резинку и бросила карты на пол. И тут же подумала: это, наверное, единственная резинка в радиусе сотни миль отсюда.

– Спокойно, – приказала она себе.

Опустившись на колени, Джейн начала перебирать карты. Это были крупномасштабные карты, поэтому, чтобы увидеть всю территорию, лежащую между долиной и Хайберским перевалом, ей пришлось соединить несколько карт. Эллис взглянул ей через плечо:

– Какие хорошие карты! – сказал он. – Где ты их взяла?

– Жан-Пьер привез их из Парижа.

– Они лучше, чем у Масуда.

– Я знаю. Мохаммед всегда пользуется этими картами, намечая маршрут для колонн. Ну, хорошо, покажи мне, как далеко продвинулись русские.

Эллис, опустившись на ковер рядом с ней, пальцем обозначил на карте линию фронта.

Джейн почувствовала, как надежда вновь возвращается к ней.

– Но ведь непохоже, чтобы Хайберский перевал был совсем отрезан, – сказала она. – Почему нельзя пройти вот здесь? – она провела воображаемую линию по карте чуть севернее линии фронта русских.

– Я не знаю, есть ли там вообще дорога, – ответил Эллис. – Может, местность там вообще непроходимая – надо выяснить у партизан. Но дело еще вот в чем – данные Масуда всегда получаются с опозданием на один-два дня, а русские не остановили своего продвижения вперед. Какая-нибудь долина или перевал сегодня еще свободны, а завтра могут быть закрыты.

– Проклятие! – Но она не собиралась сдаваться. Наклонившись над картой, она стала разглядывать пограничную зону. – Посмотри, ведь Хайберский перевал – не единственный путь на ту сторону.

– Вдоль всей линии границы протекает река по середине долины, причем горы – на афганской стороне. Возможно, к другим перевалам можно приблизиться только с юга, то есть с территории, занятой русскими.

– Нет смысла строить пустые предположения, – сказала Джейн. Собрав карты, она снова свернула их в трубку. – Кто-то ведь должен знать это в точности.

– Да, наверное.

Она поднялась с колен.

– Наверняка из этой проклятой страны есть и другие пути, – сказала она и, зажав карты под мышкой, вышла из дома, оставив Эллиса сидящим на ковре.

Женщины и дети вернулись из пещер, и деревня ожила. Над дворами потянулись дымки от костров, на которых готовили пищу. Перед мечетью пятеро детей сидели в кружок, играя в игру, называемую почему-то «дыня». Это была игра в истории, где рассказчик останавливался, не закончив повествования, а следующий должен был продолжать прерванную историю. Джейн узнала в кружке Мусу, сына Мохаммеда. На поясе у него висел довольно зловещий нож, подаренный ему отцом после того случая с миной. Муса был рассказчиком. Джейн услыхала:

– И медведь попытался откусить у мальчика руку, но мальчик вытащил нож.

Она направилась к дому Мохаммеда. Возможно, самого Мохаммеда она не застанет, его уже давненько не видно. Но он жил вместе с братьями, по обычаю афганцев, у которых семьи не делились, и братья его тоже были партизанами, как и все здоровые молодые мужчины. Поэтому, если они будут дома, то наверняка смогут дать ей какую-нибудь информацию.

Подойдя к дому, Джейн слегка помедлила. Согласно местному обычаю, ей следовало остановиться во дворе и заговорить с женщинами, которые готовили ужин, а затем, после обмена любезностями, старшая из женщин зашла бы в дом и узнала, снизойдут ли мужчины до разговора с Джейн. Джейн как бы услышала голос матери, говорящий: