Сергей Зверев - Стальные зубы субмарины

Террористы были действительно заняты. Поначалу, сразу после столкновения, казавшийся пустым и безжизненным буксир вдруг оказал нешуточное сопротивление. Вместо того чтобы просто уйти под воду, как этого хотелось арабам, лишенный огней катер вдруг зашевелился тенями, да еще и огрызнулся огнем, сразу легко ранив одного из исламистов. Это было для свирепых боевиков уже слишком. Всю свою оставшуюся ненависть, а ее было еще много, они вложили в пули, посылаемые в невидимого врага. Невидимого, потому что слабого раскачивающегося желтого фонарика, который делал их самих отличной мишенью, никак не хватало, чтобы хорошенько подсветить противника и тщательно в него прицелиться. Только это врагов и спасало, а самих боевиков – бесило. Арабы, не жалея сил, начали наобум поливать темный силуэт огнем. Хоть одна пуля да попадет.

Маленький буксир стал для попавших в передрягу убийц и насильников смыслом существования. Кто знает, что бы они делали сейчас, не появись сплотившего их противника. Оставшись без путей к отходу, вооруженные и отчаявшиеся, они могли запросто вцепиться друг другу в глотки. А так им было чем заняться.

Внезапно огонь с буксира резко усилился, засевшие там стрелки решительно палили во все, что двигалось в бледно-желтом пятне. И били не просто так, а прицельно, вынуждая боевиков укрываться за фальшбортом, углами надстроек, человеческими телами, до сих пор в изобилии находившимися на палубе. «Скоты! – про себя кричал на нежданных гостей Хаким, стараясь заткнуть то и дело полыхающие на буксире вспышки. – Откуда вы взялись? И вообще, кто вы такие? Израильский спецназ? На таких корытах он не появляется. Мирные рыбаки, случайно оказавшиеся поблизости? Ничего себе, "мирные"! Пуля с воем чиркнула над его макушкой, выдрав клочок прически вместе с кожей. Боли не было. Только волосы сразу намокли. Теплые струйки скользнули по виску, щеке, затекли за шиворот. Ассади с остервенением посмотрел на окровавленную ладонь, которой он провел по шее, думая, что стирает пот, и во все легкие заорал:

– Кем бы вы ни были, вам всем хана! Я вырву ваши глотки, я буду топтать ваши мозги, слышите?! Вы пожалеете, что родились на свет! А потом я найду ваши семьи и отрежу головы вашим матерям, женам и сестрам! Выпущу кишки всему вашему поганому потомству!

Не опасаясь вражеских выстрелов, он враз выпустил целую автоматную обойму, прерывисто дергая за спусковой крючок, чтобы не давать автомату сильно распрыгиваться и сохранять кучность.

– Братья! – призвал он. – Аллах с нами! Бейте этих неверных, они скоро потонут! Не давайте им высунуться!

Глядя на своего командира, который смело всаживал патрон за патроном в неприятеля, боевики приободрились, и дело пошло намного лучше. Залпом обрушившись на буксир, они заставили его защитников укрыться, как совсем недавно поступали сами. Буксир стал похож на здоровенный бенгальский огонь – искры так и сыпались при попадании в железо обшивки. Теперь нужно было развить успех. Хаким вспомнил про израильский пулемет. Это был бы самый лучший подарок после «мухи» или «базуки», о которых, к сожалению, можно было только мечтать. А вот пулемет был и оставался на мостике.

Ассади решил рискнуть. Крикнув парням, чтобы не ослабляли натиска, он бросился к надстройкам, виляя из стороны в сторону, чтобы не попасть под случайный выстрел.

Зетлер похолодел. Ассади приближался к его укрытию. Неужели заметил? Встав во весь рост, он прижался спиной к переборке, чтобы тот, кто распахнет дверь, не сразу его увидел, а он сам имел возможность дотянуться до боевика. Надежды было мало, но просто так сдаваться он был не намерен. Затаив дыхание, он слушал приближающиеся шаги. Вот! Уже близко! Сейчас! Но топот к гальюну так и не приблизился, стих где-то в другой стороне.

Стараясь не издавать ни звука, Зетлер снова опустился на одно колено и выглянул наружу. Запах пороховых газов и человеческой крови сильнее защекотал его ноздри. Опасного араба нигде не было видно, а один из боевиков переместился еще ближе, спрятавшись за пожарным ящиком метрах в трех от того места, где сидел оперативник. Тот в отчаянии выругался, шевеля одними губами и не издавая ни звука. Теперь о том, чтобы покинуть гальюн, не могло быть и речи. Ведь неизвестно, куда делся предводитель этих боевиков, а нарваться на него безоружным было смерти подобно. По правде говоря, и с автоматом в руках Шимону доставило бы мало удовольствия встретиться с ним с глазу на глаз, уж очень много он про него знал раньше, а теперь и воочию убедился в его звериной ловкости и жестокости. Испытывать судьбу контрразведчик не собирался. Но и помирать тоже не хотелось. Жадными глазами он впился в автомат в руках ближайшего к нему араба.