Сергей Зверев - Стальные зубы субмарины

Джамал легонько постучал пальцем по стеклу прибора, измеряющего давление. Тот отозвался глухим недовольным звуком.

Матрос будто именно этого и ждал. Сначала медленно, а потом все быстрее он стал выбирать конец, складывая его неровными кольцами у своих ног.

Джамал напрягся. Он успел вырубить компрессор, как только появились первые признаки движения понтона. Слова молитвы начали вырываться сами собой, пока он завороженно смотрел на своего помощника, размеренно извлекающего из воды тонкий синтетический трос. Ведь вся надежда была только на правильность регулировки предохранительного клапана, что должен уберечь понтон от разрыва, да на прочность креплений. Ну и на Аллаха в первую очередь.

Весь драматизм происходящего процесса можно очень легко вообразить, представив себе для пущей наглядности дом, высотой этажей этак в двенадцать, на крыше которого стоят чудаки и ждут, пока с земли до них долетит связка воздушных шариков, наполненных гелием. С той лишь разницей, что вместо шариков поднимается штуковина, способная разом стереть с лица земли средних размеров город со всеми его жителями.

Сев на весла, Джамал в несколько гребков отвел лодку от того места, где, по его мнению, должен был всплыть понтон. Не хватало еще оказаться над ним в этот момент. Ведь «всплыть» в данном случае – это мягко сказано. По всем законам физики, распертый воздухом прорезиненный мешок вместе с ракетой должен буквально выпрыгнуть на поверхность. Что и произошло спустя каких-то пару секунд. Этого Джамал Яззи, при всем своем умении и опыте, в силу скудности технического обеспечения операции, не мог предотвратить никак.

С шипящим плеском вода словно взорвалась всего в нескольких метрах от катера, подброшенная гигантской «сигарой», лежащей в понтоне, как сосиска в тесте. Брызги плотным потоком ударили по людям, находившимся рядом, но не успели они достигнуть своей цели, как вытолкнутая морем ракета, подпрыгнув, шлепнулась обратно, выбив еще один фонтан из воды и пены.

Матрос, от неожиданности упавший на дно катера, ошарашенно завертел головой, совершенно не проникнувшись торжественностью момента. А Джамал, обеими руками размазывая по лицу соленую воду, возносил хвалу всевышнему. У него все получилось!

Но долго предаваться этому занятию ему не дали. Показавшаяся в полукабельтове от них рубка подводной лодки, толкая перед собой волну, стремительно приближалась. Верхом на ней, в нетерпении держась за поручни, стоял сам Ассади. Сгущались сумерки, и он торопил всех. Раз уж дело начали засветло, привлекать внимание светом прожекторов ночью было совершенно ни к чему.

Понтон вместе с утопающей в нем ракетой пришвартовали между бортом катера и рубкой. Из люков повалили матросы, которых Хаким для такого важного этапа отобрал лично.

– Радиация нормальная, – радостно поприветствовал его сириец. – Аллах благосклонен к нам!

– Угу, – кивнул Ассади, шагая прямо по понтону к ракете. Для него сейчас существовала только она. Покрытая ракушечным наростом, слоем соли и извести, в багровом закатном зареве, она выглядела зловеще. – Шевелитесь! Живее, живее! Надо работать! – прикрикнул он на любопытствующих матросов. Те сбросили оцепенение и, скользя по мокрым поверхностям, окружили ракету. Откуда-то появились долото и молоток. В указанном Хакимом месте моряки принялись счищать нарост по диаметру ракеты.

– Вы что? – подпрыгнул Джамал. – Резину пробьете – она разом в воду булькнет, и ищи ее потом!

– Ладно, давайте так попробуем, – согласился Ассади, почесав в затылке.

Через десяток минут напряженного труда, взмокшие от натуги и ответственности, матросы бережно, как хрустальное чудо, втаскивали боевую часть ракеты на борт подлодки. Весила она добрых сотни три килограммов, если не больше, хотя габариты имела не особенно крупные. Остатки ракеты – ее маршевая часть с топливом и двигателями – остались пришвартованными к катеру.

Джамал Яззи устало опустился на банку у кормы катера. Ноги почему-то тряслись мелкой дрожью. «Кессонка? – отстраненно подумал он, разминая руками икры. – Да нет, не должно быть, я все делал, как учили…»

Израиль. Ашкелон

Возмущение клокотало в нем, обжигая саднящую свежими ранами душу. Его, Иосифа Моисеевича Эдельштайна, который бросил все и приехал сюда возрождать еврейское государство, который воевал плечом к плечу с самим Ариелем Шароном за независимость Израиля, получил медали и был даже ранен, какая-то канцелярская крыса, молокосос в погонах, обозвал «русским»! Старик был задет и обижен невероятно. «Сволочи! Никакого уважения к сединам! Что творится на этой земле! Куда подевалась справедливость, господи? Ничего, нас не сломали раньше и сейчас не выйдет! – Ветеран старался гордо держать голову высоко поднятой, выходя из низенького одноэтажного кирпичного здания, в котором размещалась круглосуточная приемная местной прокуратуры. Но, отойдя полквартала, он горестно сгорбился и остановился, опираясь на тросточку. – Бедный, бедный Натан! Сколько же тебе придется вынести при таком отношении! Как же быть-то, как же помочь тебе? Ведь ты же хотел как лучше, я знаю! Ты не мог просто так решиться украсть секреты, лишь что-то очень-очень важное могло толкнуть тебя на это!» Глаза заслезились сами по себе. Внук, конечно, совершил проступок, но это же ЕГО внук, кровиночка! Как можно было его запихивать в тюрьму без всякого суда, да еще и так унижать. Прервать священный ужин в Шаббат! Немыслимо! Старик отер рукавом старого кителя мокрые глаза; ордена и медали жалобно звякнули. Снова выпрямившись, он побрел в направлении дома, не обращая внимания на попадающихся по пути бродячих собак, которые с интересом поглядывали на странного прохожего.