Сергей Зверев - Стальные зубы субмарины

Сотрясая относительно легкий корпус «МиГа», задрожала его двуствольная двадцатитрехмиллиметровая автоматическая пушка «ГШ-23», выплевывая 2200 снарядов в минуту. Огненные «стрелы» наискось легли на правое крыло бомбардировщика, чуть плотнее сосредоточившись на двух крайних двигателях, откуда сразу же повалил плотный черно-сизый дым. Несколько заблудившихся зарядов случайно впились в обшивку фюзеляжа, начисто сбив антенну дальней связи.

На этом воздушный бой и закончился. «МиГ-23» с опознавательными знаками египетских ВВС заложил крутой вираж и благополучно удалился, справедливо посчитав свою миссию выполненной. Ведь с двумя поврежденными двигателями бомбардировщик продолжить патрулирование не сможет, даже учитывая то, что у него осталось еще шесть работающих. А вот экипажу злополучной «летающей крепости» пришлось хлебнуть неприятностей. Доклад о происшествии на базу стал невозможным по причине сбитой коварным истребителем антенны. Среди дыма, все сильнее и сильнее валившего из правых двигателей, неожиданно показались языки оранжевого пламени, которые быстро поползли по плоскости крыла, несмотря на автоматическое отключение подачи топлива.

С шевелящимися на затылке волосами от сознания того, что будет, если огонь доберется до упрятанных в основание крыльев баков с керосином, полковник ВВС США отдал экипажу приказ покинуть самолет. Дисциплинированные американцы приказ этот незамедлительно выполнили и вскоре уже болтались в ослепительно голубом небе под куполами спасательных парашютов. Действуя согласно инструкциям, командир экипажа присоединился к ним последним, предварительно приняв меры, чтобы его любимый стратегический воздушный ракетоносец свалился не кому-нибудь на голову, а прямиком в Средиземное море. И все у него получилось.

С высоты птичьего полета полковнику было превосходно видно, как его самолет, развевая за собой нешуточный шлейф дыма, рухнул в лазурные воды, не забыв развалиться на куски при ударе. И до самого приводнения сам пилот и его товарищи по несчастью могли наблюдать медленно уходящие под воду обломки некогда грозного гиганта среди чадящих островков авиационного топлива…

Моторные лодки, при помощи которых более полутора часов проводилась спасательная операция, сгрудились у борта сторожевого катера. Израильские матросы сноровисто помогали американским летчикам, потерпевшим бедствие, перейти с них на пограничный корабль. Возникли маленькие сложности. Пилоты с непривычки отчаянно путались в веревочном трапе, то и дело норовя снова очутиться в теплой средиземноморской воде.

После того как последний из спасенных наконец-то ступил на палубу, моряки с такой же ловкостью стали грузить моторки. А пилотов, так радушно встреченных израильскими пограничниками, уже ждал представитель Соединенных Штатов. Скромный, неприметно одетый человечек с живыми бесцветными глазами, добродушно улыбаясь, стоял на полубаке рядом с капитаном израильского пограничного катера. Не дожидаясь, пока американцы нестройной группой подойдут поближе, он сам кинулся им навстречу. Крепко стиснув двумя руками протянутую ладонь капитана, представитель впился в него глазами и нарочито громко, чтобы его услышали и стоящие рядом израильтяне, и весь спасенный экипаж, произнес:

– Я так рад, что все вы живы и здоровы! Это просто чудесно! Вы не представляете, как вам повезло, что это был всего лишь учебно-тренировочный вылет! Будь на борту самолета какие-нибудь бомбы – бог знает чем все могло бы кончиться!

В неподдельную радость его реплики был искусно вплетен акцент на словах «учебно-тренировочный», и полковник его уловил. Он опустил глаза и послушно закивал головой. А «серый» человечек, по очереди заглянув каждому из летчиков в глаза, уже благодарил капитана за неоценимую помощь и просил поскорее доставить граждан США в их посольство.

Несколькими минутами позже, когда американцы, переодетые в любезно предоставленные моряками робы, сидели в кают-компании и потягивали горячий сладкий чай, все тот же представитель Соединенных Штатов вполголоса проводил с ними разъяснительную беседу.

Не имея возможности допросить их как следует (ведь даже у стен есть уши, а тем более на чужом судне), он довольно ловко выуживал из непринужденного разговора интересующую его информацию относительно случившегося. А из его туманных намеков всему многострадальному экипажу стало ясно, что все, что произошло с ними в безоблачном небе над Средиземным морем, теперь стало государственной тайной. И разглашение ее в какой бы то ни было форме нанесет ущерб безопасности Соединенных Штатов.