Фридрих Незнанский - Бубновый валет

— Мое дело, подонок, киллерское. — Освещение было из рук вон плохим, но «морских котиков» тренировали уничтожать противника даже в осенние штормовые ночи. Усыпив бдительность Шестакова тем, что оставался на месте, якобы отказавшись от преследования, Сальский одним стремительным прыжком сбил его с ног и прижал к ледяным, влажным от сырости плитам пола. — И ты сейчас в этом убедишься. Говори, какой у них план действий?

— Что за ерунду ты придумал, Паша, — прохрипел Шестаков. Хрящи горла под жесткой рукой Сальского захрустели. От дикой боли Шестаков взвыл, но крик получился сдавленный.

— Говори! Слышишь, говори! Иначе сейчас на тот свет у меня пойдешь с чертями разговаривать.

Ощущения физической силы, готовой сотворить с ним что угодно, были Кириллу внове. Он даже в детстве никогда не дрался: был примерным мальчиком… «Что так, что по-другому, все равно погибать, — мелькнула мысль. — Но, если сказать, может, погибать и не придется?» Он сдался.

— Две группы, — торопясь, забормотал Шестаков. Рука Сальского временно ослабила хватку, и это было главное. Какое счастье — глоток свежего воздуха! — Одна через лифт, другая через канализацию… Они поджидают в канализации… Захватить с поличным…

В полутьме Шестаков лишь приблизительно мог различать черты склоненного к нему лица бывшего «морского котика». Но то, как исказился его тонкогубый рот и стиснулись челюсти, как заходили желваки под кожей, заставило жертву закричать, тратя остатки скопившегося в легких воздуха. Воздуха не хватило, и крик вылился в кашель.

— Кашляешь? Покашляй, птичка. С поличным… как бы не так…

«Этот человек — сумасшедший, — подумал Кирилл. — Как же я до сих пор ничего не замечал?»

Матвей Пикаев привык к тишайшему бункерному существованию, куда не вклиниваются телефонные звонки, неожиданные визиты давно забытых родственников и приятелей, привык к тому, что под землей намного спокойнее, чем на земле. Поэтому сирена оглушила его, заставила сильней забиться сердце, завибрировать самые чувствительные нервы. «Братцы, что стряслось, куда бежим?» — пытался узнать он у охранников, но те не отвечали и только торопили, велели складывать картины. Личные вещи бросили так, да и много ли у каждого было вещей!

— Как это «что стряслось»? — бодро крикнул ему издали Олег Земский. — Ежику понятно, Матвей, капец настает бункерному существованию. Завтра в газетах появятся во-от такенные заголовки: «Банду преступников-художников достали из-под земли!»

— А ты-то чему радуешься? — удивился Матвей.

— А что мне, рыдать, что ли?

Охранники прикрикнули на балагурящего Олега. Они сами не усматривали тут ни малейшего повода для радости.

— Куда нам? — донимал охрану вопросами Анисим Земский и добился-таки ответа:

— В канализацию!

— Бр-р-р! Погодите, я хоть сапоги надену!

— Поздно! Срать да родить нельзя погодить!

— Ага, и драпать тоже!

«Идиоты! — подумал Матвей. — Деньги наши гавкнулись, сами, того и гляди, на нары попадем, а они веселятся! Должно быть, это нервное».

Сам он похватал кое-что из предварительных этюдов картины, над которой работал в последнее время: этюды, в которых узнается рука одного автора, стремящегося подделаться под другого, — тоже улика. Каждый из художников брал оригинал картины, которую в последнее время копировал.

— Скажите, скоро тут будет милиция? — донимал всех невысокий плотный человечек, который, по сведениям Матвея, и являлся зарубежным главой всего предприятия. — Неужели ничего нельзя спасти?

Матвей воззрился на него с неприязнью. Уж чья бы корова мычала…

Отступая подальше от звука выстрелов, они оказались у входа в недостроенную часть бункера, откуда сыро попахивало отходами человеческой жизнедеятельности. Художники заранее собирались с духом: им-то лучше, чем кому бы то ни было, известно, что ожидает впереди. Пересекая ручей по скользким камням, требовалось не свалиться. Преодолевая бетонную трубу, выводящую в канализационную систему Раменок, надо было крепче держаться на ногах, потому что система вентиляции была непредсказуема и сложна и в ветреные дни труба начинала действовать как аэродинамическая. В общем, мало хорошего, но что поделаешь: за что боролись, на то и напоролись.

Матвей бдительно присматривал за подчиненными. Что-то братья Земские вроде чапают налегке…

— Анисим, — окликнул брата Олег, — а ты взял Шермана? Картину с бабой-ангелицей?

— Как, разве не ты ее взял? Я не нашел…