Антон Антонов: Рекламный трюк

Но пираты долго не живут, если не умеют вовремя смыться. Вообще-то когда их счет арестовывали в обеспечение иска, на нем были деньги, но когда настало время платить по исполнительному листу, их там уже не оказалось. Как это может быть, человеку здравомыслящему — особенно если он иностранец — не понять, однако в России случаются вещи и почище.

А теперь из-за этих трех миллиардов, про которые известно всему свету, под Горенского копают все, кому не лень — от налоговой инспекции до вульгарного рэкета включительно.

А тут еще опубликовали список богатейших людей России, из которого явствует, что денег у Горенского чуть ли не на два порядка больше, чем три миллиарда жалких рублей. Но откуда авторы этого списка взяли итоговую цифру, было неразрешимой загадкой, поскольку даже сам Горенский не мог точно определить, сколько у него денег.

Денег было много, но все же меньше, чем думали непосвященные. Но самое главное — почти все эти деньги где-то крутятся или покоятся на счетах, откуда нельзя снять наличные за один день, да и за неделю не всегда. А те средства, которые выведены из оборота, давно спрятаны за границей в надежных банках и бронированных сейфах.

А теперь, когда Горенского прижали со всех сторон, ему и за месяц не найти такую сумму, которую он должен Ферзю, не говоря уже о других кредиторах и тем более незаконных соискателях богатства.

Кто же знал, что дело с тремя миллиардами сорвется, а Лева Коренев в припадке «звездной болезни» ударится в амбиции, лишив «Вершину» одного из главных стабильных источников дохода? Кто знал, что в результате неблагоприятного стечения обстоятельств покатятся кувырком другие дела, за счет которых Горенский собирался доставать наличные деньги? И кто знал, что на Ферзя откроется охота и он потребует вернуть долг немедленно и наличными?

Оттого теперь Горенский сидел безвылазно в своем номере и не отключал телефон, хотя тот поминутно звонил, и каждый раз это оказывались либо журналисты с вопросами, либо знакомые с соболезнованиями, а то и просто фаны, желающие узнать о судьбе кумира из первых рук. Но в любой момент мог позвонить Ферзь, и Горенский должен любым способом уговорить его подождать с расчетом или взять долг безналом.

С тех пор, как убили Дудаева, Ферзь опасался общаться по сотовой связи. Он полагал, что у его врагов хватит ума и сил, чтобы запустить радиоуправляемой ракетой и в него, Ферзя. О том, что современные технологии позволяют убивать и по обычному городскому телефону, он не знал…

Телефон опять зазвонил, и продюсер, испуганно вздрогнув, схватил трубку и почти крикнул:

— Да!

Голос на другом конце провода был глухой и ровный, и произнес он всего несколько слов, четко отделяя их друг от друга:

— Ружевич. Информация. Юг. Шоссе. Тридцать третий километр. Внизу у дороги.

Почти минуту Горенский остолбенело глядел на трубку, из которой доносились короткие гудки. Потом до него дошло, что означал этот звонок, и он вызвал к себе Коваля, старшего группы охраны.

Еще несколько минут спустя от гостиницы отъехали две иномарки и «Волга», а от здания ГУВД — группа милицейских машин с сиренами и без. Они пронеслись по Южному шоссе до 33-го километрового столба и сгрудились возле него, осветив все вокруг фарами и фонарями.

Под насыпью в кустах розыскники нашли полиэтиленовый пакет с ручками, а в нем — обыкновенную видеокассету. Пакет оказался украшен портретом Яны Ружевич — в дни перед ее концертами такие пакеты, а также футболки, кепки, календарики, значки и прочие сувениры продавались по всему городу. Лев Горенский любил работать с размахом.

Искать свидетелей того, как этот пакет здесь очутился, было совершенно бессмысленно. Не факт даже, что его привезли по шоссе. Рядом проходила железная дорога, и до платформы, где останавливались электрички, — рукой подать. А место, где был спрятан пакет, не просматривалось ни с шоссе, ни тем более с платформы.

Яна Ружевич выглядела весьма соблазнительно, даже несмотря на положение, в котором находилась — а может быть, отчасти благодаря ему. Имеется в виду прежде всего положение в пространстве. Популярная певица, совершенно обнаженная, стояла, вытянувшись в струнку, и не потому, что отрабатывала стойку «смирно», а потому, что ее высоко поднятые над головой руки были привязаны к натянутой веревке, уходящей куда-то вверх.

Разглядеть подробности обстановки было невозможно. Под ногами у девушки горел софит, посылавший столб света прямо вверх так, что певица находилась как раз в этом столбе, а все остальное — во тьме за его пределами.