Андрей Ильин - Третья террористическая

За которую в Москве, Питере, Краснодаре, Вологде, Новосибирске, Владивостоке, Курске, Нарьян-Маре, Омске, Улан-Удэ, Иркутске… россияне, занимающиеся частным предпринимательством, должны платить соответствующий налог!

И платят!

И будут платить!..

Потому что на эти изъятые у русских торгашей деньги можно будет купить у русских братков похищенные с российских складов автоматы и гранатометы, чтобы убивать из них русских солдат, которые, может так случиться, будут детьми торговцев, отстегнувших чеченской «крыше» налог на войну в далеком от войны Мурманске…

Джип ехал по указанному адресу. В джипе были злые как черти чеченцы и подсунувшие им некондиционный товар продавцы. Двое — из недавно еще четверых. Продавцы валялись друг на друге между сиденьями, упираясь лицами в пол, чеченцы сидели, поставив на них ноги. Такая была диспозиция…

Джип ехал быстро, подпрыгивая на плохой дороге, от чего продавцы больно бились головами о пол и о дверцы. Но они не возмущались, они были очень довольны своим положением, они бы так согласились до самого Владивостока ехать. Подумаешь, башка стукается, «чехи» могут сделать так, что не будет стукаться, а будет кататься. В багажнике…

Поворот. Еще поворот…

Известные в округе уголовные авторитеты, от одного имени которых начинали трепетать и заикаться местные розничные, мелкооптовые и даже среднеоптовые торговцы, лежали тихо и смирно, боясь пошевелиться. Видели бы их сейчас обираемые ими жертвы!..

Остановка.

— Эй, куда дальше?

Одного из продавцов схватили за волосы и потянули вверх.

— Туда, налево. Вон тот дом… Второй подъезд… Третий этаж… Семнадцатая квартира… — быстро-быстро затараторил продавец, стараясь понравиться «чехам». — Это все — он! Он там живет! Это он, гад, вас обманул — это не мы!..

— Как его зовут?

— Прапорщик Кузьмичев…

Старший прапорщик в/ч 16265 Кузьмичев Валерий Павлович испытывал трудности с деньгами. Трудности заключались в том, что он хотел иметь денег много, а имел — мало. Что создало опасный для обороноспособности страны дисбаланс. Потому что войсковая часть 16265 была не просто в/ч, а была складом армейского резерва вооружений. А старший прапорщик — кладовщиком.

Должность не пыльная, но малоденежная. Особенно если учитывать его возросшие за последнее время потребительские аппетиты. Когда столько всего есть в свободной продаже, трудно все это не купить. Раньше было проще — раньше не было соблазнов, потому что ничего не было. И раздражающих примеров не было. Командир части получал чуть больше прапорщика, а купить мог даже меньше его, если, к примеру, у прапорщика жена была товароведом военторга, а у командира библиотекарем. Тогда и воровать-то по-крупному смысла не имело. Куда потом эти деньги девать? В гарнизонной лавке лишнюю банку сгущенки купить? Так ее и так можно было купить, хоть целый ящик, на те еще полновесные рубли.

По мелочи, конечно, тянули, кто тогда не тянул, но это было скорее хобби, чем воровство. «Приделать ноги» незаменимой для рыбалки химзащите Л-1 или слить канистру бензина — это одно, это — святое. А вот загнать на сторону что-нибудь посерьезней, хоть даже один несчастный «макар», никому в голову не приходило. Потому что за тот «макар», будь ты хоть кладовщик, хоть командир части, хоть начальник округа, тебя бы закатали лет на пять с конфискацией!

Теперь все изменилось.

Теперь министр обороны может запросто «потерять» в Чечне оружия и воинского имущества на полмиллиарда баксов и выстроить за казенный счет пятиэтажную дачку на Рублевском шоссе, командующий флотом толкнуть налево списанный им же крейсер, а командир дивизии стратегических бомбардировщиков передать пару бомбовозов в СП, для организации челночных рейсов в Турцию.

Нынче все можно!

А если начальству можно, почему кладовщику нельзя? Чем он хуже? У него тоже много чего на подотчете числится.

Так себя уговаривал «товарищ прапорщик», когда загнал налево первую коробку патронов к пистолету «ПМ». Патроны ушли бойко и дорого. Судя по тому, как бойко и как дорого, в патронах население нуждалось не меньше, чем в хлебе насущном.

Проданные патроны прапорщик списал как «пришедшее в негодность в процессе ответственного ранения имущество», выставив комиссии бутылку водки. Комиссия выпила водки, закусила плавленым сырком и подмахнула акт.

Воодушевленный успехом, прапорщик обошел свое хозяйство, прикинув, сколько все это разложенное на стеллажах добро может стоить. Получилось — очень много. Оказывается, прапорщик был не бедным человеком, был очень богатым человеком. А жил как нищий! Разве это справедливо?