Андрей Ильин - Шпион федерального значения

Лейтенанту Степанченко было некуда.

Скоро в части остались почти одни только офицеры. И остался полный комплект штатного вооружения, которое почему-то не вывозили. Уж лучше бы его чеченцам отдали, которые требовали его все настойчивей, считая уже своим. Но и отдавать — тоже не отдавали! О них словно забыли. Командир каждый день ругался по телефону матом, ему обещали решить вопрос в самое ближайшее время, но не решали. Офицеры ходили в караулы, как простые солдаты…

И лейтенант Степанченко тоже ходил, неделями не вылезая из части.

Потом случилось то, чего все ожидали. Но… все равно не ожидали!

В часть пришли чеченцы. Много вооруженных чеченцев, со всех сторон.

Они захватили КПП, окружили штаб и побежали к складам, о местоположении которых были прекрасно осведомлены.

Часовые, как было предписано Уставом, крикнули:

— Стой! Кто идет!

И выстрелили в воздух.

Им на помощь прибежала из караулки отдыхающая смена.

Запертые в штабе командиры лихорадочно крутили диски отрезанных телефонов, пытаясь дозвониться в Москву и в местный райотдел милиции.

Не ожидавшие встретить столь упорного сопротивления чеченцы залегли. Подставлять лоб под пули им не хотелось — это еще была не война. Они надеялись получить свое миром.

— Эй! — крикнули они. — Зачем стреляешь? Бросай автомат и уходи. Мы тебя не тронем! Это наше оружие — мы за него заплатили.

Часовые огрызались одиночными выстрелами, на всякий случай экономя патроны.

Чеченцы отвечали им длинными очередями и выстрелами из табельных «пээмов». Среди чеченцев было много местных милиционеров. Из того самого РОВД, куда безуспешно пытались дозвониться штабисты…

В короткой, но ожесточенной перестрелке погиб один и было ранено два неосторожно высунувшихся чеченца.

Это были первые жертвы.

Которые требовали отмщения!

Но на штурм чеченцы никак не решались, о чем-то бурно переговариваясь. Потом несколько из них отползли назад и побежали к воротам.

Они запрыгнули в машины и поехали в военный городок, до которого было рукой подать — буквально несколько кварталов. И который, в отличие от оружеек, никем не охранялся. Там они ворвались в дома, выволакивая на улицу жен и детей офицеров. Они хорошо знали, кого и где им искать, потому что жили с семьями офицеров бок о бок, их дети ходили в одни сады и школы, со многими они раньше дружили и ходили к ним в гости.

Но это было раньше…

Упирающихся женщин и детей погнали прикладами к машинам, привезли в часть и, прикрываясь ими, подтащили к складам.

— Эй, не стреляй, видишь, здесь твоя семья! — кричали из-за женских и детских спин чеченцы, размахивая оружием.

Они не ошиблись, не перепутали — это были дети и жены тех самых, которые не хотели им сдаться, офицеров. Они рассчитали все верно, пытаясь вскрыть охраняемые офицерами склады с помощью живых отмычек.

— Что делают, падлы! — выругался матом сосед лейтенанта Степанченко по лестничной площадке и позициям.

И бессильно заскрежетал зубами.

— Эй, выходите! А то мы их зарежем! — продолжали кричать, угрожая, чеченцы.

И чем больше угрожали, тем сильнее распаляли себя.

В воздухе блеснули выдернутые из ножен тесаки, которые уперлись в шеи перепуганных женщин и детей тоже.

— Бросай оружие! — орали чеченцы. — Бросай!!

А вот заложники не кричали, заложники, выпучив глаза, смотрели перед собой, боясь пискнуть. Только дети тихо плакали, потому что им было страшно,

— Считаем до трех! — начали отсчет чеченцы.

— Раз!..

Офицеры, скрипя зубами, смотрели на своих близких, над которыми, на их глазах, измывались бандиты.

— Два!..

В то, что они способны убить детей, никто не верил. Как можно убить, зарезать ножом, ребенка? Как можно зарезать ребенка, которого ты знаешь, с которым играли твои дети?! Или женщину, которая по-соседски угощала твоих детей сладостями?

Все были уверены, что чеченцы просто давят на психику, просто пугают.

Если бы так…

— Три!.. — крикнули чеченцы.

И уже ни о чем не предупреждая, полоснули поперек шей тесаками. Сильно и уверенно, как если бы баранов резали.

Ярко-красная кровь брызнула по асфальту вперед. Две русские женщины осели на колени. Еще живые, с еще живыми, полными ужаса, глядящими в сторону своих мужей глазами. Еще живые, но… уже мертвые!

— Эй, на, лови свою бабу! — крикнули, громко захохотав, чеченцы.

Сильно размахнулись, и что-то круглое, пролетев над землей, шмякнулось, прокатилось по асфальту, оставляя на нем черные пятна.