Андрей Ильин - Шпион федерального значения

Чеченке задрали подол…

Сашка Мохов стоял ниже ее по склону и увидел ее смуглые щиколотки и какие-то штаны — какие-то шаровары, поддетые под юбку. Солдаты его отделения, его товарищи, ухватились за ткань и потянули ее вниз, стаскивая шаровары с ног. Девушка стала извиваться и мычать. Но ей лишь крепче зажали рот и вцепились ей в ноги, растаскивая их в стороны.

Никто с ней не церемонился!

Шаровары отлетели куда-то назад, открыв темное, желанное…

Кто-то, торопливо стаскивая с себя штаны, упал на колени… Хотя первым должен был быть не он, первым по всем неписаным законам и солдатским уложениям должен был быть Сашка, потому что он был здесь единственным среди молодых стариком!

Но, черт его знает, что с ним случилось, что у него в башке замкнуло, но только он, вместо того чтобы оттолкнуть пытающегося нарушить субординацию молодого бойца в сторону, крикнул:

— А ну, стоять!..

Жалко ему стало чеченку. И противно.

— Стоять, я сказал!

Стоящий на коленях, со спущенными штанами и голым задом, боец воровато оглянулся.

— Ты чего? — напряженно спросил он.

— Стоять! — снова, как заведенный, крикнул Сашка. — Встал и пошел отсюда! Все — пошли!

Ну точно — замкнуло! Но теперь он уже отступать не мог, теперь он, чтобы не потерять своего лица и положения, должен был добиться, чтобы ему подчинились.

— Я что сказал, уроды?!

Все напряженно затихли.

— Ты что — дурак?! — вдруг неожиданно грубо, но очень спокойно ответил ему боец без штанов, который был младше его призыва на целый год. — Не хочешь сам — отойди, другим не мешай!

Это был уже открытый бунт. Возбужденный, остановленный в шаге от желанной цели, боец пер на рожон! И, судя по всему, остальные бойцы были на его стороне.

Закрепленное армейским укладом право «старика» угнетать «молодых» схлестнулось с другим правом — правом более сильного ставить на место более слабого!

Сашка оказался один перед несколькими готовыми на все врагами.

— Уйди, падла! — повторил боец, угрожающе привставая.

Но Сашка Мохов не испугался, он не мог испугаться какого-то «молодого», не должен был, потому что в противном случае «молодые» взяли бы над «стариками» верх. И дело уже было не в чеченской девушке — решался вопрос, кто сильнее, кто будет верховодить стаей!

Сашка сделал шаг назад, сорвал с плеча автомат. Характерно клацнул привычно передернутый затвор, и черное вороненое дуло с маленькой дыркой, в которой притаилась, из которой выглядывала, выискивая жертву, смерть, уперлось в лица.

— Я сказал — встал и пошел! — злобно чеканя слова, произнес Сашка.

Солдат встал и отошел на шаг.

И остальные отошли.

Наработанные за год рефлексы и вид наведенного на них оружия заставили подчиниться.

— А теперь — шагом марш!

Бойцы нехотя стали пятиться и отступать.

Чеченка, прикрываясь сорванной с нее одеждой, испуганно глядела на солдат, один из которых, хотя до того тоже гнался за ней, теперь хотел стрелять в других. Она ничего не понимала, кроме одного, кроме того, что тот солдат с автоматом здесь самый главный и что он защищает ее.

— Пошли! — сказал Сашка чеченке, кивнув ей в сторону.

И сделал шаг назад.

Он стремился уйти отсюда, убежать, чтобы не пришлось стрелять. В своих…

Они разошлись — бойцы его отделения в одну сторону, он с чеченкой в другую. Разошлись как враги.

Он отступал, все убыстряя шаг, поводя дулом от одного бойца к другому, упреждая каждое их движение. Он боялся, что кто-нибудь из них попытается рвануть с плеча свое оружие и тогда ему придется остановить его автоматной очередью, которая перечеркнет не только его, но и стоящих рядом солдат.

Но никто не шевелился и не пытался ничего предпринять, понимая, что он выстрелит — рефлекторно, упреждая встречный выстрел, на случайное, показавшееся подозрительным движение, на угрозу.

Они сами так стреляли, они были учеными…

В ста метрах Сашка развернулся и вначале быстро пошел, а потом побежал, схватив чеченку за руку. Он ожидал пущенных ему в спину очередей, но их не было. Его почти сразу же скрыл лес.

Он бежал, увлекая за собой пленницу, наверное, с полчаса. Так, на всякий случай, — опасаясь маловероятного преследования. Чеченка, которую он держал, не отпуская, не пыталась вырываться, наоборот, вцепилась в его руку свободной рукой, часто и опасливо оглядывалась. Он защитил ее, спас, и она поверила ему.

Когда они задохнулись и выбились из сил, они упали на землю. Чеченка так и не отпустила его, потому что другой защиты у нее здесь не было. Она сидела рядом, вплотную, прижимаясь к его боку, и тихо плакала, уронив голову ему на плечо. Ее плечи и все ее тело вздрагивали.