Андрей Ильин - Настоящий полковник

Черт побери! Так и проспать можно! Все на свете проспать!

Полковник сильно, до боли в мышцах, сжал кулаки. Ущипнул себя за мочку уха. Несколько раз глубоко вздохнул.

Не спать!

Не спать!..

Половина третьего.

Последние полчаса полковник спать не хотел. Последние полчаса уснуть было невозможно.

Три, плюс-минус десять минут.

Ну что, пора?

Пожалуй, пора!

Полковник аккуратно скинул одеяло, спустил ноги вниз, на пол. Но больничные тапочки надевать не стал. Пошел босиком, осторожно ступая всей ступней, с пятки на носок, на холодный пол.

Шаг. Еще шаг.

Пересек палату, приставил к щели между дверью и косяком ухо. Прислушался.

Тихо. Впрочем, нет. Слышно негромкое, сонное посапывание. Очень близко слышно.

Полковник, не отрывая уха от щели, легко стукнул в дверь костяшкой пальца. Посапывание не прервалось. Человек спал. Крепко спал.

Ну и, значит, надо действовать! По плану. Надо рисковать!

Взялся за ручку. Потянул на себя.

Дверь была закрыта.

Вернулся к кровати, разорвав матрас, вытащил заранее положенные туда две ложки. Стальные ложки. Алюминиевую посуду ему не давали.

Вернулся к двери. Сложил ложки вместе, сунул ручки в щель, возле самого язычка замка. Надавил на них и одновременно, что есть силы, на ручку.

Ручка была массивной, а щель широкой. Дверь подалась, отжалась от косяка. Язычок высунулся, выскочил из паза. Замок был закрыт на один оборот. Все-таки на один! Если бы на два, открыть ее было бы невозможно!

Прислушался. Никаких изменений.

Медленно, буквально по миллиметру, приоткрыл дверь. Ровно настолько, чтобы протиснуть тело. Высунул голову.

Тут же, рядом, справа от двери, увидел сидящего в кресле охранника. Тот в нарушение всех инструкций спал. Спал!

Полковник вышел в коридор, бесшумно ступая, приблизился к охраннику. Тот лежал, запрокинув голову назад, к стене. Открыв выгнувшееся вперед, с сильно натянутой кожей горло.

Открыв горло…

Полковник занес руку и коротким, несильным тычком ударил ребром ладони в кадык. В последнее мгновенье охранник открыл глаза. Чтобы увидеть падающую на него руку. И тут же, зажимая горло, упасть на пол.

Полковник затащил его в свою палату. Раздел. Завернул руки за спину. Вытянул из снятых штанов ремень, пропустил конец сквозь пряжку и получившуюся петлю стянул на кистях охранника. В рот, чтобы он не кричал, засунул сорванную с подушки наволочку.

Сбросил больничную пижаму. Надел снятые с пленника штаны, рубаху, пиджак. Натянул на ноги носки, надел ботинки.

Костюм и обувь пришлись впору. Как будто в магазине их подбирал.

В кармане пиджака нашлась связка из двух ключей. И пропуск, выписанный на имя Николаева Игоря Ивановича. С портретом на фотографии, овалом лица и прической напоминающим лицо полковника.

Очень хорошо, что напоминающим… И что есть ключи.

Уже в совершенно штатском виде полковник покинул палату. Прошел по пустому коридору. Вдоль закрытых и, как он догадался еще раньше, пустых палат. На этом этаже, а возможно, и во всем здании, он был единственным пациентом. И медсестры и врачи приходили только к нему.

Остановился перед дверью, ведущей на лестницу.

Сунул один из ключей в замочную скважину. Мимо! Сунул другой. Ключ провернулся в замке. Дверь открылась.

На лестнице было темно. Только с первого этажа тускло пробивался свет и слышался приглушенный звук работающего приемника или магнитофона.

Там, на первом этаже, не спали. На вахте не спали.

Полковник спустился на два этажа и прислушался. Сквозь музыку пробивались голоса разговаривающих людей. Два голоса. Два мужских голоса. Прерываемых смехом.

Если они смеются, то в ближайшее время не уснут…

Проход через первый этаж был для беглеца самым опасным этапом побега. Той, ведущей к входной двери, вахты миновать он не мог. Окна на лестничных площадках и в коридорах были забраны в решетки или снабжены сигнализацией. Выбить стекла так, чтобы не поднять тревогу, было невозможно.

И ждать дольше было невозможно. Скоро рассвет. И тогда они уж точно не уснут.

Остается идти внаглую. И если что, принимать бой.

Теперь, преодолев большую часть пути, отступать поздно. Если они задержат его здесь, то все дело пойдет насмарку. И его переведут из этой больничной палаты в хорошо охраняемую тюрьму. Откуда не сбежишь.

Этот последний отрезок он должен преодолеть, чего бы это ни стоило!

Полковник поправил волосы, надел на лицо озабоченное выражение и сделал шаг вниз. И еще один шаг. И еще…