Андрей Ильин - Настоящий полковник

Ну, ни пуха!..

Полковник протиснулся в полуоткрытую дверь спиной, словно что-то говоря больному. Вышел в коридор… В дальнем конце темного тоннеля из стен и дверей горел свет.

Полковник повернул в противоположную от света сторону.

— Что там у него? — спросил властный мужской голос.

Зубанов только рукой махнул. И пошел в туалет. Мимо стен. Со стендами боевой и политической подготовки. Так это казарма… Оказывается, это казарма. С одной больничной палатой.

Где же туалет?

Вот он! Мужской. Один мужской. Естественно, мужской, если это казарма.

Зашел внутрь. Блокировал дверь, засунув в ручку швабру.

Пять минут… До момента, когда очухается врач или очухается охранник, не более пяти минут!

Полковник сбросил халат, смотал с тела веревку. Попробовал открыть окно, но оно было заколочено.

Лишние тридцать секунд!

Подбежал к унитазу, выломал ручку для спуска воды. Вернулся к окну. Расстелил на подоконнике халат, приставил к верхнему правому углу стекла острый край ручки и сильно ударил ладонью по пластмассовому набалдашнику.

Стекло треснуло, но не выпало.

По одному, поддевая ручкой, обламывая и вытаскивая осколки, полковник освободил окно. Привязал один конец импровизированной веревки к батарее, другой выбросил за окно. Лег животом на подоконник, опустил ноги вниз, почувствовав подошвами шестиэтажную пустоту.

Зубанову стало страшно. Ну потому что он не был графом Монте-Кристо, которого всячески оберегал Дюма.

«А если простынка не выдержит?» — подумал он.

Если не выдержит?!

Неизвестно, сколько на ней перележало больных. Не дай бог, лежачих больных, которые способствуют гниению ткани…

И если хотя бы в одном месте лопнет нитка!..

В заклиненную шваброй дверь туалета постучались. Пока вежливо.

Ну и значит…

Между двух опасностей полковник выбрал меньшую — спуск на разорванной на лоскуты простынке с шестого этажа.

Хватаясь руками и упираясь ногами в узлы, Зубанов пополз вниз.

Вот сейчас, сейчас нитка… Или слабо затянутый узел…

На уровне третьего этажа веревка оборвалась.

Полковник упал вниз. Неудачно упал. Потому что не был графом Монте-Кристо.

Попытался встать и вскрикнул от боли.

Растяжение! А может быть, и хуже.

Захромал прочь от здания. Но далеко уйти не смог.

— Вон он! — заорал сверху, высунувшись из окна туалета, охранник.

Полковник, превозмогая боль, завернул за угол и… столкнулся нос к носу с двумя медицинскими, потому что в белых поверх камуфляжа халатах, братьями. Со знакомыми лицами. С лицами бойцов, охранявших его в квартире.

— Не глупи, полковник!

Зубанов развернулся и захромал обратно, понимая, что скрыться ему на одной ноге, от четырех, не удастся.

— Стой, калека!

Полковника схватили за плечи, за руки и… отпустили. Почему-то отпустили…

Охранники лежали на земле, устремив в небо умиротворенные лица. Над ними с толстым, деревянным, окровавленным колом стоял… Стоял генерал Федоров. В штатском.

Он зачем-то убил двух своих бойцов. Колом. И теперь, по идее, должен его, полковника… тем же колом…

Но зачем колом?! И зачем своих людей?!

Полковник совершенно растерялся. Потому что меньше всего ожидал увидеть Федорова… с дубиной в руке…

— Чего стоишь? Обыщи их! — приказал генерал. — Быстрее! Пока они не очухались,

Зубанов наклонился и ощупал карманы настигших его охранников. В карманах ничего не было.

— Ничего нет.

— Как нет? У них должно быть оружие!

— Ну нет!

— Тогда хватай вон ту палку! И побежали.

— Я не могу. У меня нога!

— Через не могу!

Генерал перебросил через плечо руку полковника и потащил его к забору. К дыре в заборе.

Удивительное это было зрелище — генерал ГРУ и полковник ФСБ в обнимку друг с другом и с колами в руках! С колами вместо специзделий! Как какие-нибудь подростки с танцплощадки после драки наших с ненашими.

Докатились спецы! До кольев докатились!

— Сюда!

Генерал подвел полковника к заранее сделанной дыре в заборе. Отодвинул подпиленную доску.

— Терпи. Еще метров сто. А там машина… Там нас ждет машина…

— Почему ты?.. То есть почему вы?..

— Можешь успокоиться. Не из благородных чувств. Просто потому, что ты мне нужен.

Ну раз не из-за благородных чувств, то, значит, все нормально, значит, это действительно Федоров. Генерал Федоров.

— Для чего я вам… тебе понадобился?

— Для того, что мы теперь с тобой в одной лодке. Вернее, в одном корыте. Дырявом.