Андрей Ильин - До последней капли

И Сан Саныч рассказал все с самого начала. Даже то, о чем раньше умалчивал. Теперь играть в прятки было бессмысленно. Перед лицом смерти все равны.

— Но если на нас напали, если нас стали вычищать, значит, нас перестали бояться, — недоумевал Борис.

— В том-то и дело! Пока дискета была у нас и пока они не взяли заложников, они пылинки с нас готовы были сдувать. \ здесь такой крутой поворот в отношениях.

— Ты считаешь, они снова кого-то взяли? Чтобы снова шантажировать нас?

— Тогда бы они шантажировали, а не убивали. Мертвого пропажей родственников не испугаешь.

— Тоже верно. Но что тогда это значит? Как они узнали о том, что дискеты у нас больше нет?

— Вот именно! Что мы пустые. Как кошелек перед пенсией. Что навредить им мы ничем уже не можем.

— Но зачем тогда мы им, если у нас нет информации? Зачем им множить трупы, рискуя навлечь на себя дополнительное внимание органов?

— Вот это самое непонятное. Наши возможные показания не идут ни в какое сравнение с информацией, заключенной в дискете. Почему охотятся за нами, а не за дискетой?

— Может быть, месть?

— Не смеши меня. Это не шпана. Это серьезные люди. Ты им можешь в глаза плюнуть и даже чем погаже брызнуть, а они публично будут утверждать, что это выпала божья роса. Если им это выгодно. Они не станут мстить, если эта месть не будет им в данный конкретный момент полезна. Здесь что-то другое.

— Что?

— Не знаю. Но надеюсь, что узнаю. А если нет — то считай, все мы покойники. Все! И ты, и я, и Марина со Светой.

— Так все безнадежно?

— Так! Готов съесть собственную каску! Ладно, иди звони.

Борис пришел не скоро. И пришел с не самыми радостными известиями. Что за версту можно было считать с его лица.

— Что, плохо?

— Нет, еще хуже.

— Не открыли дело?

— Нет, дело как раз открыли. И даже продвинули. Там нормальный парень попался. Я его знаю. Ушлый и цепкий, как бультерьер. Если схватит — не отпустит.

— Что он узнал? Не томи.

— Много и одновременно ничего. Свидетелей установил, которые видели наезд. Они говорят, что машина, грузовой «зилок», потеряв управление, занеслась на тротуар, где стоял Михась…

— То есть он даже не переходил улицу?

— Не переходил. Стоял. Скорость у грузовика была километров семьдесят, что для этого участка трассы много. Очень много.

— Это более чем много. Это надо быть большим профессионалом, чтобы, маневрируя в узких поворотах, не снести пары светофоров. Номера, конечно, были замазаны грязью?

— В том-то и дело, что нет. Номера были. И машину эту нашли. За городом. В полном порядке. Оказывается, ее за несколько часов до того угнали с автостоянки.

— Пальчики проверили?

— Проверили. Рулевое колесо, рычаг передач, стекла. В общем, все, что положено и даже больше.

— И что?

— Ни одного! Стерильная чистота. Словно машину серной кислотой мыли.

— Грязь? Отпечатки обуви? Запахи?

— Тоже пусто.

— Но это же совершенно указывает на то, что наезд заранее и тщательно готовился. Что он был преднамеренным.

— С точки зрения закона это доказывает только то, что нет следов. Хотя следователи и обратили внимание на эту странную особенность. И даже зацепились. И даже попытались расширить розыск.

— И?..

— И ничего. У них забрали дело.

— Как так забрали? Как же можно забирать дело, которое только поступило в работу? Которое еще не успело застопориться?

— Молча. Спустили сверху приказ и выслали нарочного.

— Может быть, передали работу более компетентному следователю?

— Во-первых, где бы они взяли на местах более компетентного? А если не на местах, то зачем к расследованию рядового происшествия привлекать суперсилы, назначенные на распутывания суперпреступлений государственного масштаба? Неувязочка.

Во-вторых — я просто знаю, что дело никому не передали. В противном случае следователи — новый и старый — неизбежно перехлестнулись бы. Надо же новичку узнать не вошедшие в протокол подробности. Не будет же он копать все сызнова. Кроме того, как ты сам понимаешь, такие дела, как кадровые перемещения, в тайне удержать невозможно. Все равно через курилку да буфет все вылезет наружу.

Так вот — это дело не перешло ни к кому. Это дело легло под сукно.

— Из каких кабинетов распорядились передать дело?

— Вот это и есть самый интересный вопрос.

— Ну же!

— Из кабинета генерала! Нашего генерала! Сан Саныч недоуменно уставился на Бориса.

— Ты хочешь сказать, что дело затормозил…

— Я хочу сказать то, что я сказал.