Андрей Ильин - До последней капли

— А нас не услышат? У них могут быть такие же радиостанции. Тогда эффекта неожиданности не будет.

— Я перенастрою частоту.

— А если радиостанции выйдут из строя? Если ими нельзя будет пользоваться? Например, на подходах, где следует соблюдать максимальную тишину.

— Тогда по часам. Предлагаю использовать по двое часов. Одни в режиме реального времени, другие контрольного. Отсчет начнем одновременным запуском в двенадцать ноль-ноль. Далее по заранее определенному графику.

— Согласны.

— Часы использовать «Командирские» или водолазные со светящимся циферблатом.

— А если таких нет?

— А если нет — то должны быть. Помнишь, как старшина говорил — роди и скажи, что украл.

— Как мы умудримся бесшумно забраться на крышу?

— Мы или ты?

— Ну хорошо, я.

— По приставной лестнице. Не бойся, она легкая. Ребенок поднимет. Я специально в магазине присмотрел. Для таких, как ты, великовозрастных рахитов.

— Еще вопросы?

Еще.

Еще.

И еще…

Бесконечный ряд умных, глупых, наивных, неожиданных, абсурдных, но суммарно жизненно важных вопросов. Жизненно! В самом прямом смысле этого слова. Вопросов, которые лучше задать себе самим, чем дать возможность это сделать противнику.

Тысяча вопросов. И тысяча ответов.

— Теперь наконец все? — подвел итог затянувшейся на несколько часов «оперативке» Сан Саныч.

— Все, кроме одного маленького пунктика. Последнего. Где в это время будешь находиться ты?

— Я?

— Да, ты. Что-то мы не разглядели твое участие в общем плане операции. Или ты берешь на себя общую координацию?

— Нет, я не беру на себя общую координацию. Ноя действительно не буду находиться в общей свалке боя. Вы правильно заметили. Я не буду находиться рядом с вами. Я буду находиться рядом с заложниками.

— ???

— Да. именно так — с заложниками. Если наша цель не бой сам по себе, а их спасение. Любой выстрел, прозвучавший на улице, может рикошетом ударить по пленникам. Быть не может, чтобы при них не находилось охраны. Когда на улице завяжется бой, они с перепугу могут попытаться избавиться от свидетелей. Или, что не менее рискованно, вырваться из кольца, прикрываясь их телами. Что мы тогда будем делать? В нашем возрасте мы не настолько хорошо управляемся с оружием, чтобы с расстояния в несколько десятков метров попасть в преступника, не рискуя задеть при этом жертву, которую он удерживает перед собой. Кто-то должен страховать их на этот случай. Кто-то должен быть рядом. Почему не я?

— Другие возможности исключены?

— Попробуйте придумать сами.

Несколько десятков минут ветераны комбинировали варианты освобождения пленников. И во всех случаях получали единственно возможный ответ — заложники погибали или попадали в полную зависимость от преступников раньше, чем они успевали им помочь. Преступники знали, где они находятся, и были ближе к ним. Преимущество было на их стороне.

— Как ты собираешься к ним попасть? Пробраться на территорию лагеря, потом в помещения, потом искать их в хитросплетении незнакомых коридоров и комнат, рискуя каждое мгновение нарваться на вооруженного бандита? Тебя обнаружат раньше, чем ты приблизишься к ним ближе чем на сто метров. Ты добьешься только того, что вместо двух у них станет три пленника.

— Я не собираюсь перебираться через забор и лазить по незнакомым коридорам.

— А что же тогда?

— Я собираюсь сдаться. Все ошарашенно замолчали.

— А как я еще могу попасть туда, куда никого постороннего не допускают? Как я могу без стрельбы и прочих небезопасных в первую очередь для заложников силовых методов найти место их заточения? Это единственный способ. Кто может придумать другой, пусть его изложит.

— Но где гарантии, что они допустят тебя к ним?

— А куда им еще меня поместить? Я так понимаю, что надежное место здесь одно. Или у них в каждом бараке по камере? Кроме того, я буду требовать собрать нас вместе. Я буду настаивать, чтобы мне показали заложников. Решение будут принимать все равно не они. Они — мелкая, не имеющая своего мнения сошка. Уверен, как только я объявлюсь, охранники свяжутся с начальством. А уж с начальством я столкуюсь. Скажу, что готов на размен, причем немедленно, сразу после того, как смогу убедиться, что пленники живы.

— Значит, по собственной воле волку в пасть?

— Есть другие, менее рискованные способы?

— Может быть, и есть. Но мы их не знаем. Наверное, ты прав.

— Получается, на исходные позиции мы будем выходить без тебя?