Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]

«Прежде чем приступить к чистке оружия, проверь, сколько патронов в обойме! Не поленись!» А этот поленился!

Примерно так будут рассуждать завтра добровольные следователи. А что они еще могут предположить? Что темной ночью из иллюминатора, куда голову-то, не обрезав уши, не пропихнуть, вылезает голый злоумышленник, чуть не через весь корабль никем не замеченный пробирается в чужую каюту, шутя справляется со здоровенным вооруженным мужиком, который даже пикнуть не успевает… Нет, это слишком сложная, слишком длинная гипотеза, чтобы прийти в голову простым парням-боевикам. Они привыкли верить своим глазам и делать выводы на основании того, что видят.

О присутствии какой посторонней силы может идти речь, если выстрел еще не дозвучал, а они уже были в каюте? И куда бы мог спрятаться этот неизвестный злоумышленник? В шкаф? Так они не дураки — перероют всю каюту снизу доверху. В коридоре? Но он мгновенно заполнится людьми. В окно? Не смешите. В такую дыру ребенок не протиснется. К тому же там море. И, главное, откуда здесь взяться злодею? Заложники заперты по камерам да еще для верности прикованы к койкам наручниками. Свои? Но зачем и кому это надо? Вот именно этот почти мгновенный доступ к умирающему телу должен был абсолютно убедить сотоварищей жертвы в случайности трагедии. В стопроцентной случайности и в то же время в страшной, мистической закономерности: третья ночь — третий труп!

Именно это мгновенное проникновение посторонних на место происшествия требовало от меня точности более чем ювелирной. Ювелиру что, запорол украшение — расплавил золото и снова ковыряй его резцом. А я чуть просчитался, чуть запоздал — и получай пулю в торчащую из иллюминатора задницу. А она у меня одна-единственная, и не из золота, и в переплавку не пустишь. В своей каюте я тридцать раз отрепетировал быстрый уход. Прыжок на стол, нырок ногами вперед в дыру иллюминатора, завис на срезе палубы. Десять секунд — идеальный результат, двадцать — допустимый.

Соседям убитого, чтобы услышать выстрел, проснуться, протереть глаза, выскочить из каюты в коридор и открыть дверь, потребуется как минимум вдвое больше времени. А может быть, они еще застыдятся объявляться на народе в неглиже. Может, захотят на всякий случай прихватить оружие, а его еще взять надо, взвести. Так что резерв времени у меня имеется, но рассчитывать на него опасно. Двадцать секунд, и ни мгновением больше! А там пусть хоть вовсе в каюту не являются. Мое дело петушиное — я прокукарекал…

Раскрыв ладонь все еще находящегося в бессознательном состоянии бандита, я впихнул туда рукоять пистолета, затянул указательный палец на курок, поднял голову жертвы за волосы. Дуло пистолета взглянуло в закрытый глаз человека. Мне оставалось лишь нажать чужим пальцем на курок.

Но произошло то, что случается рано или поздно во время любой операции. В мою тонко и витиевато сплетенную интригу вломился неуклюжий, непредвиденный, все разрушающий случай! Случай, который девяносто девять раз подряд может положить подброшенную в воздух монетку, обыкновенную, не ту, которая находится у меня в потайном месте, на «орел»!

В дверь стукнули и почти сразу, не ожидая приглашения, открыли. Я мгновенно сдвинулся влево. Что увидел входящий? Своего сидящего на стуле другана и склонившегося над ним незнакомца в черном, чем-то очень знакомом спортивном костюме. Положение было более чем критическое. Впервые за многие годы я растерялся. Что предпринять? Достать визитера в проеме двери я не мог. Стрелять — значило начисто разрушить всю затеянную игру, перейти к открытым боевым действиям, в которых я, так или иначе, проиграл бы. Перевести рукопашную в коридор — наверняка разбудить всю команду.

На поиски и принятие решения мне была отпущена даже не секунда — ее малая часть. Неожиданный визитер еще не сумел до конца осмыслить увиденное, а я провертел в голове уже дюжину вариантов действий. Не подходил ни один.

Ситуация была патовая. Пока гость наполовину торчал в коридоре, все мои ходы вели к обоюдному размену фигур. Я, конечно, убивал его, но неизбежно засвечивал себя. Ничья, равная моему поражению. Увы, на их поле фигур гораздо больше, чем на моем. У меня вообще, похоже, один король, самовольно возложивший на себя функции ферзя и нагло скачущий через клетки, пока противник вышел до ветру. Нет, размениваться мне никак невозможно. Ладно в шахматах, там короля уважают — не рубят, только матом пугают, а в моей партии еще как рубанут — просто в лапшу расшинкуют. Есть один-единственный шанс завершить начатую партию — затащить противника на свою территорию и уже здесь с ним покончить. Только вот как его пригласить, чтобы он не отказался? Еще мгновение — и он, переварив увиденное, отскочит в коридор, предварительно громко хлопнув дверью.