Андрей Ильин: Игра на вылет [= Секретная операция]

С тех пор начальство предпочитает пользоваться обычной почтовой связью. Дешево и сердито. Ни новых и потому опасных своей осведомленностью людей, ни связанных с командировками и конспиративными мероприятиями дополнительных расходов. Бумага, ручка, Резидент и немного техники — все что надо для успеха. А каково Резидентам кропать многостраничные, ради двух предложений собственно информации, письма несуществующим родственникам и любимым, их волнует мало.

Но все эти входящие-исходящие еще ничего. Это, как я сказал ранее, только прелюдия. За ней следует бухгалтерия. Сколько выдано наличных денег на период текущих операций? Сколько истрачено? Сколько в остатке? Сколько отдельно по статьям?

Удивительное дело — организации нет, работников нет, а бухгалтерия есть! Фантасмагория современной забюрократизированной жизни. Говорят, на заре Конторы обходились без всякой отчетности. Получали денег сколько требовали, использовали как хотели. Но потом здравый государственный смысл восторжествовал. Как это может быть? Средства, и немалые, выделяются, тратятся, а кто их приходует, учитывает? Кто контролирует? Так можно докатиться до черт знает чего! Так можно себе зарплату начислить выше министра, что очень обидно для министра. Не пойдет! Развитая экономика — это учет и контроль за тем учетом! Получите главбуха и пять расчетчиков! И пусть все будет как положено.

Но секретность? А это как угодно. Можете их под одной крышей не селить и не знакомить. Вы же разведчики. Что вы, ничего придумать не сможете?

Вот так и объявилась в нашем почтенном учреждении бухгалтерия. Не убереглись. Уж как мудро задумывалась Контора — официально не существующая, укомплектованная исключительно живыми мертвецами, призванная исполнять внутри страны особо конфиденциальные задания без оглядки на мораль и закон, и потому истинно действенная организация, а и ту перемололи жернова бюрократической машины.

Первоначальные единицы исполнителей превратились в десятки. Эти десятки обросли чуть ли не сотнями хозяйственной и вспомогательной обслуги. Обслуге потребовался начальственный надзор, а тому начальству свое начальство. И каждая из этих дополнительно возникших штатных единиц, естественно, возжелала сладко кушать, тепло одеваться, мягко спать и иметь крышу над головой. И что занятно, они, слуги народа, все эти блага получили, а агенты, ради которых и создавалась Контора, — нет. Оно и понятно, спецы были предусмотрительно вычеркнуты из нормальной жизни, лишены фамилий, имен биографий и на том основании лишены еще и всех гражданских прав. Может ли давно захороненный покойник, ссылаясь на параграфы Конституции, требовать себе жилье и пенсию? Нет! А вот живой бюрократ может. И не без успеха.

Случился очередной парадокс — кто дело делал, кроме дырок в теле от вражьих ножей и пуль, ничего не заимел. Кто был призван их обслуживать — ест-пьет с серебра, голландским сыром в вологодском масле катается и в ус не дует!

Удивительно только, как при всем при этом удалось, совмещая несовместное, и интересы чиновников от разведки соблюсти, и Тайну существования Конторы охранить, и еще службу сладить?

А вот так и удалось. Успели умные, болеющие за дело больше, чем за личное благополучие, конторские головы понять неизбежность проигрыша в борьбе с государственной машиной. Поняли, погоревали да и сдали без боя бюрократам самый жирный кусок, оставив себе лишь не пользующиеся спросом работу, риск и право на смерть. Тем и спасли Контору от жадных посягательств. А начни они борьбу за штатное расписание и дополнительные субсидии, выяснение отношений на ведомственных коврах неизбежно потянуло бы за собой разглашение Тайны, и превратилась бы Контора в заурядное, каких десятки, подразделение Министерства безопасности или МВД.

А так выстояли, оберегли суть, отбросив, словно почуявшая опасность ящерица, финансово-хозяйственный хвост. Без издержек, конечно, не обошлось. За право свободно работать пришлось платить дополнительной кучей ежемесячно требуемых отчетов и отписок. Чиновники, они тоже люди честные, за просто так деньги получать не желают. Вот и выдумывают новую, в лучшем случае бесполезную, а в худшем мешающую делу, работу. Но к этому все уже почти привыкли. Смирились, как лошадь, тянущая тяжелогруженую телегу с сидящими на ее хребте слепнями.

Так постепенно сложилась удивительная, но, в общем-то, обычная для закрытых учреждений ситуация: Контора живет отдельно, ее обслуга и материально-техническое начальство — отдельно. Но как бы вместе. Первые знать не желают вторых. Вторые очень желают знать, но не имеют права, потому что знать о Конторе не может никто, кроме трех-пяти избранных лиц в руководстве страны. Вот и приходится бедным чиновникам не покладая калькуляторов и скоросшивателей трудиться под вывеской различных жэу, СМУ и конструкторских отделов липовых учреждений на организацию, о существовании которой они не подозревают, но контроль над работой которой успешно осуществляют! Спроси их: есть Контора? Только глазами растерянно заморгают. С ума свихнуться можно!