Михаил Серегин - На гребне войны

На ее лице отразилось недовольство – очевидно, ей не хотелось распространяться на эту тему.

– Вносит посильный вклад в благоустройство края, – с иронией продолжил Рок.

Они пересекли песчаную полосу, вышли на асфальт.

– Пройдемся пешком – тут недалеко, – улыбнулась Валентина, проигнорировав насмешливое замечание Сергея. Два телохранителя – матрос остался на берегу – следовали за ними.

– Там веселятся друзья брата, коллеги, приезжающие из центра, – объяснила Валентина, видя, что Рок все время смотрит на гостиницу. – А там, – показала она подбородком вперед, – за небольшой горкой – мой домик. Его отсюда не видно, – добавила она.

– Таинственный Сераль, – усмехнулся Рок. – Там же был рыбачий поселок, – удивился он.

– Жители поселка получили квартиры кто где: одни на материке, другие на Таруте.

– Представляю, что это за квартиры, – состроил кислую гримасу Рок, – какие-нибудь лачуги и хрущевки.

– А что их ждало тут? – с вызовом произнесла Валентина. – А теперь здесь все по-другому…

– Братва отдыхает на горе, народ попроще – внизу, – хрипло рассмеялся Рок, – а сестра авторитета – в скромном коттедже с видом на море.

Рок с усмешкой обозревал «фазенду» Валентины. Она была отделена от прочего острова сеткой-рабицей, выступавшей на несколько десятков метров в море. Валентина подалась вправо, туда, где находились охраняемые вооруженными до зубов молодцами ворота. Проникнув на территорию, Рок на миг остановился. Перед ним открылось в высшей степени приятное и покойное зрелище – двухэтажный особняк в двухстах метрах от воды, к которому вели два пандуса. Над пандусами располагалась беседка, с высокими колоннами и полукруглой крышей. По краям – нечто вроде садиков, за ними, по обоим склонам холма, взбирались хвойные деревья. Мохнатые лапы ближних из них таинственно нависали над самыми удаленными от беседки участками сада и придавали ландшафту завершенность и некую сказочность. К дому вела массивная, отделанная мрамором лестница.

– Страна чудес, – восхитился Рок, оглядывая причал и пляж. – Это, насколько я понимаю, твой личный пляж?

– Да, – со скромным видом кивнула Валентина. Они направились к дому. Поднимаясь по лестнице, Рок различал внизу дремотную мглу папоротниковых зарослей, а за ними – дверь в подземный гараж. Гулявший над морем ветер долетал сюда ослабленным и усталым. Он без всякого старания шевелил папоротники и окончательно терялся в игольчатом изумруде сосен и елей.

– Только павлинов не хватает, – усмехнулся Сергей.

– Не хватает бассейна, – сделав серьезное лицо, возразила Валентина, – но это дело недалекого будущего.

– Я просто уверен в этом, – съязвил Рок.

Возле парадной двери их ждали еще два бугая, одетые в неизменные черные брюки и белые майки. С наплечными кобурами.

– Похоже на загородную резиденцию колумбийского наркодельца, – прокомментировал Рок, входя в особняк.

Здесь произошла рокировка. Сопровождающие их телохранители остались у дверей, а два других, охранявших вход, – вошли следом за Роком и Валентиной.

– Теперь ты видишь, как любит меня брат, – самодовольно улыбнулась Валентина, – ничего для меня не жалеет.

Рок промолчал. На него нахлынули воспоминания. Он вспомнил те далекие времена, когда они с отцом, отправляясь в погожие летние дни на рыбалку, частенько заходили на Серафиму. Он играл с детьми местных рыбаков, купался, грелся под лучами ленивого июньского солнца, а отец, куря папиросу за папиросой, болтал с рыбаками, потягивая пиво. Остров был каменистым, в иных местах неприступным. Это теперь навезли песок, сделали пляжи…

Маленькому мальчику Сереже казалось, что конца и края не будет этой вольготной беззаботности, этим овеянным морскими ветрами дням. А вот теперь след тех людей, которых когда-то знал он, Рок, и его отец, растаял в воздухе, растворился в кислоте всеобщей меркантильности и наживы. Эта кислота разъела человеческие сердца, испепелила его грезы, сожгла его надежду.

– Проходи, что ты замер? – Валентина открыла ведущую в просторный холл дверь.

Рок очнулся. По контрасту с его ностальгическими воспоминаниями лицо стоявшей перед ним женщины выглядело до отчаяния четким и динамичным, словно развеянная пыль и песок истекших лет сплавились на миг в этот белый овал. Рок поморщился. Ему стало тяжело.

– Ну проходи же, – Валентина взяла его за руку. Рок повиновался. Телохранители подались куда-то в боковую комнату. Над холлом амфитеатром нависал второй этаж, огороженный никелированными перилами. Эта конструкция сообщала холлу почти пугающую глубину и пустоту. Но стоило опустить взор, как вы попадали в царство неги и комфорта – бежевые диваны, лимонные ковры, белые стойки под теле – и аудиоаппаратуру, сама эта аппаратура, в том числе и громадный «Томсон» со сверхплоским экраном, пальмы в кадках, бледно-зеленого оттенка стены, увешанные картинами, варьировавшими одну и ту же тему – море и берег, низкие столики на изогнутых ножках, заставленные декоративными тарелками, коралловыми ветками и журналами полки.