Андрей Дышев - Одноклассники

Он выдержал секундную паузу, как бы мысленно желая покойнику, чтоб земля ему была пухом. И тут вспомнил, кого еще здесь нет.

– А Люда пока отдыхает наверху, – сказал он. – С ней случился обморок…

– Обморок? – переспросил Анатоль, жуя красную рыбу, и кивнул, словно хотел сказать, что это слово ему знакомо и с ним самим нечто похожее когда-то случалось, он человек не темный, про природу этого физиологического явления знает.

Земцов поднял свой стаканчик и посмотрел на присутствующих, своей неподвижностью напоминающих статистов в балете.

– За финал! – объявил он. – Финал – это главное, что есть в жизни, только он определяет ценность и значимость всего, что было до этого сделано…

– Земцов! – вдруг перебил его Кирилл. – Ты напоминаешь цирковую обезьяну, которая гримасничает и под фонограмму шевелит губами. Ты разве не видишь, что всех от тебя тошнит?

– Возможно, – согласился Земцов, ничуть не смутившись. – А знаешь, почему? Потому что пришел судный час и всем вам стало страшно. Вы нервничаете. Вам хочется поскорее услышать, что я вам скажу.

– В который раз убеждаюсь, – сказала Ирина Кириллу громко и легко, будто они остались наедине и стали делиться впечатлениями, – что человек с возрастом не меняется. Помнишь, как Земцов в школе червонцы у всех на глазах сжигал? А как публично от медали отказался? Теперь вот воскрешение, стол в красных тонах… Все те же дешевые эффекты!

– Не дает сказать! – вздохнул Земцов и, даже не пригубив стаканчик, поставил его на стол. – Торопится заговорить зубы Совести Класса… Кирилл, ты помнишь, как учителя тебя называли Совестью Класса? Странно, что ты не на моей стороне. Злишься, говоришь гадости. Тебе хочется быть солидарным с Ириной? Почему? Она сейчас вся наполнена злобой, как змея, которой дверью прищемили хвост. Привыкла плясать на теле мертвого льва…

– Это ты, что ли, лев? – перебила его Ирина и презрительно хмыкнула. – Клоун! Причем бездарный, способный только на плоские шутки. То больным на голову прикинется, то мертвым. Испортил людям настроение и еще ждет аплодисментов.

Земцов уже с трудом сдерживал себя. Улыбка на его лице больше походила на гримасу.

– Ирина Юрьевна, – сказал он другим тоном, как бы отгородив ее от себя решеткой скамьи подсудимых. – Чтобы прикрыть вам рот, я вынужден перевести разговор в официальное русло. Представляюсь: майор милиции Земцов Сергей Игоревич, старший оперуполномоченный уголовного розыска, руководитель спецоперации. Предупреждаю: местная милиция поставлена в известность о работе нашей следственно-оперативной группы и несет дежурство в особом режиме. Все выезды из ущелья перекрыты. Охотничий приют окружен группой омоновцев. В случае неподчинения моим требованиям ОМОН имеет право открыть огонь на поражение.

– Ох, ох, ох! – воскликнула Ирина, хлопнула в ладоши и закатила вверх глаза. – Какие страсти!

– Ты напрасно себя так ведешь, – вдруг ни с того ни с сего вставил реплику Вешний.

– А ты вообще заткнись, иуда! – отпарировала Ирина.

– Я имею право надеть на тебя наручники! – пригрозил Земцов.

– Да пошел ты со своим правом! Ты покойник! Еще надо доказать, что ты на самом деле Земцов, а не самозванец!

Анатоль хмыкнул и заткнул улыбающийся рот ложкой с красной икрой. Вера, устав стоять, придвинула к столу табурет и села. Пошевелила пальчиками, выбирая закуску по душе, и ухватила жирную членистую шейку рака.

– Ну, знаете, – произнес Земцов. – С вами невозможно нормально разговаривать.

– А ты попробуй говорить нормально, – вполне доброжелательно посоветовал Кирилл. – Не корчи из себя мессию, а объясни толком, зачем нужен был весь этот идиотский спектакль?

Земцов помолчал, должно быть взвешивая, насколько он правомочен рассказать всю правду. Затем кивнул и сел на диван, с которого начал свое воскрешение.

– Хорошо, – сказал он. – Хотя я не имею права раскрывать детали всей операции, думаю, что вреда от этого уже не будет. Все улики и вещественные доказательства против Ирины мною уже собраны. Осталось лишь оформить дело и передать его в суд.

В это время скрипнули ступени лестницы. Все обернулись и увидели Люду, которая медленно, очень медленно спускалась в гостиную. Посреди лестницы она остановилась и села на ступеньку.

– Он мертв, – сказала она едва слышно.

– Кто? – нахмурился Земцов.

– Пирогов…

Земцов, сочувствуя, вздохнул и посмотрел на стаканчик, накрытый красной салфеткой.