Сергей Алтынов - Победить любой ценой

– У меня, ребята, свой старшой есть, – напомнил я о Кентавре.

– Тоже жердь. Только потолще тебя… Ты в Чечне бывал? – спросил старший автоматчик.

– Было дело, – не кривя душой, ответил я.

– Я тоже, – кивнул автоматчик. – Только по другую сторону… Но здесь войны нет. Здесь мы воевать не будем. Будем делать дело, бизнес. Согласен?

Я вложил свою ладонь в протянутую широченную лапу. Несмотря ни на что, я, кажется, уже стал «компаньоном».

– Полковника нашего больше нет, – сказал Яков Максимович, откладывая в сторону телефон.

Ребята молчали. Такими вещами не шутят.

– Поскольку мы теперь уже окончательно в автономном плавании… Одним словом, кому такие дела не по душе, может возвращаться домой, – произнес Чабан. – От себя скажу, что мой личный интерес – Абу Салих и его банда.

– Значит, и наш тоже, – ответила Рита Аржанникова. – Да и Валентина надо выручать.

– Ничего с ним не сделают, – твердо произнес Кентавр. – Тот, с кем я говорил, из приблатненных. Такие на откровенный беспредел не идут. Ко всему прочему, мы их реально заинтересовали.

– Полковник не оставил нам никаких связей, – заметил Малышев. – Выходит, лишь на самих себя вся надежда?

– Оно и к лучшему, – сказал Чабан. – Как наркомафия вышла на Булышева? Этого, как я понял, не знал и сам Булышев… Тем лучше, что все связи оборваны!

– Завтра утром я иду в бильярдную и даю согласие доставить товар в «наш регион». Охранять и отвечать за целость. Так? – перешел к делу Кентавр.

– Так, – кивнул Чабан. – Я вот что думаю. Не помешало бы нам еще кое-какие сведения получить.

– Взять «языка», – утвердительно произнес Женя Малышев.

– Почти, – кивнул Чабан. – Но, как сами понимаете, не рядового «духа»… Мне полковник кое-что еще оставил. Под личную, так сказать, ответственность.

Чабан положил в центр стола обычную пачку сигарет серо-зеленого цвета.

– У вас же всегда была рота некурящих? – прищурила карие глаза Рита.

Яков Максимович лишь усмехнулся. Взял сигаретную пачку, аккуратно положил ее на люстру, висящую под потолком.

– Берите по листу бумаги, – распорядился Чабан. – Кто хочет, может рисовать или писать стихи. Лучше хорошие, без мата. На все три минуты, потом лист перевернуть и накрыть ладонями.

Подчиненным ничего другого не оставалось, как выполнять указание. Чабан вышел из комнаты, зашел в ванную, в кухню. Вернулся спустя три минуты с чашкой крепкого чая в руке.

– Миша воспроизвел стихи классика, – кивнув на Кентавра, сказал Чабан, – Малышев нарисовал схему вертолетной площадки, а Маргарита… Даже не знаю, стоит ли говорить?

– Говорите, – пожала плечами Рита, не убирая при этом изящных, совсем не десантных ручек со своего рисунка.

– Маргарита изобразила карикатуру на капитана Малышева. Похожую, но слишком едкую.

– Дай посмотреть! – дернул руку к рисунку Женя.

– Каким образом, Яков Максимыч? – поинтересовался Кентавр.

Чабан снял с люстры сигаретную пачку.

– Тут видеокамера, – пояснил он. – А экран вот здесь! – Чабан продемонстрировал обычную дамскую пудреницу.

Комментариев ни у кого не нашлось. Техника и в самом деле была на грани фантастики.

– М-да, – произнес Малышев, возвращая Рите ее рисунок.

На нем была изображена гротескная фигурка маленького десантника в огромном берете и огромных берцах, больше похожих на клоунские башмаки. У десантника был дурацкий взлохмаченный чубчик и потешно-грозное выражение лица.

– Извини, Женя. Ничего другого в голову не пришло! – произнесла как ни в чем не бывало Рита.

Малышев молчал. Чабан укоризненно поглядел на Аржанникову, но вслух ничего не сказал.

– Значит, завтра Михаил идет в бильярдную. Ну а мы с Ритой и Евгением на разведку местности, – подвел итог Чабан. – Пудреница, разумеется, будет у дамы.

– Так точно! – отозвалась Рита. – Можно отойти ко сну?

– Можно.

Уходя в свою комнату, Маргарита ненавязчиво приблизилась к Женьке и по-детски чмокнула его в лоб.

– Капитан, улыбнитесь! – произнесла она, прежде чем скрыться за дверью.

О том, что подполковник Вечер находится у людей Эль-Абу и что Валентин наполовину «замазан», а потому сломлен, Стекольщик уже был осведомлен. Теперь все должно было пойти как по маслу. Доблестные бойцы ВДВ выполнят свою боевую задачу, и не подозревая, что являются пешками в его, Стекольщика, игре. Не можешь победить – возглавь! Это ценное изречение стало основным правилом деятельности Стекольщика. Вот и сейчас ему было куда выгоднее возглавить действия пятерки, заставить их действовать в соответствии с его, Стекольщика, планами. Стекольщик, без всяких сомнений, был человеком мужественным. Однако была у него чисто женская слабость – он крайне болезненно переживал свой возраст. Не хотел стареть, поэтому не испытывал удовольствия от зеркального изображения и не любил фотографироваться. Впрочем, его профессия не предполагала позирования перед объективом, разве что для удостоверения и личного дела. Стекольщик боролся с надвигающейся старостью как мог. С помощью йоги, закаливания, специальных упражнений, но годы брали свое. Редели и седели волосы, слабела реакция, подвижность была уже не той, что двадцать семь лет назад, когда он был принят на службу в Главное разведывательное управление Генерального штаба. Тогда аббревиатура ГРУ не появлялась в печати и о существовании такой армейской службы простые смертные и не подозревали. Служба в закрытом ведомстве закончилась полковничьими погонами в начале девяностых. С тех пор Стекольщик вышел в свободное плавание. Он продолжал заниматься тем, чем занимался, начиная с лейтенантских погон, – разведка, контрразведка, силовые и специальные акции. Никто не знал, сколько ему лет на самом деле. По возрасту он давно уже должен быть в отставке и выращивать помидоры на приусадебном участке. В ГРУ он продолжал числиться консультантом по разным специфическим вопросам. Врагов он либо сразу побеждал, либо… возглавлял. Например, около месяца назад он присутствовал на тайной встрече группировки боевиков с эмиссаром одного из загранцентров. Группировка была под полным контролем Стекольщика, и теперь ему нужно было успешно наладить контакты с «заграничными спонсорами». Сам же Стекольщик выступал не в роли стороннего наблюдателя, а в роли одного из полевых командиров. Он вообще имел неплохие способности к лицедейству.