Илья Деревянко - Последний выбор

– Да! Да! Да! Только не убивайте! – звучный, хорошо поставленный голос «второго» сорвался на дребезжащий фальцет. – Дайте… ваш документ! По-о-о-жа-луйста!!!

– Давно бы так. – Справившись с удивлением, «бородач» достал из папки лист бумаги и положил на стол, одновременно сделав знак подручным. Дегенераты сняли сломленного здоровяка со станка, и тот сам, не дожидаясь понуканий, на полусогнутых устремился к столу.

– Где… где… подписывать?! – схватив упомянутую ранее авторучку, затряс губами он. – Где-е-е-е-е-?!!!

– Внизу. Прямо под текстом.

– Ага, ага! Понял!!!

– Может, хочешь перечитать?

– Нет, нет! И так все ясно!!! – высунув от напряжения язык, «второй» старательно, как первоклашка, вывел на бумаге свои имя, отчество, фамилию, общественный статус. Поставил рядом роспись-закорючку и подобострастно воззрился на «главного».

– Теперь остались сущие пустяки. Идем со мной, – руководитель жестом указал на дверь и бросил через плечо испытателям: – Туловище трупа уничтожьте, а голову отнесите профессору. Он знает, ЧТО с ней делать…

Полковник ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович,

1976 года рождения, трижды Герой России,

русский, беспартийный, неженатый

Три тела с забинтованными черепами неподвижно лежали на постеленных на пол матрасах. Выглядели они скверно: землистые лица, ввалившиеся глаза, заляпанная кровью одежда… Вместе с тем я точно знал – тела отнюдь небезобидны, изо всех сил пытался объяснить это Рябову, однако шеф меня не слышал и в упор не замечал.

Неразборчиво бормоча себе под нос, он прохаживался вдоль матрасов, дожидаясь прибытия лейтенанта Казанцева, посланного им за неким приборчиком в ближайший супермаркет. КАК он сумел отдать подобный приказ, я понять не мог, поскольку лично участвовал в похоронах Казанцева три с половиной года назад. Все вокруг казалось хоть и очень знакомым, но каким-то диким, фантастическим, не укладывающимся в привычные рамки. Так что же делить?!! Что-о-о-о?!!

Неожиданно меня осенило.

– Максим не придет! Он погиб в мае 2005-го [1]! – закричал я в ухо Рябову. – А мы с вами непонятным образом перенеслись в начало лета 2004-го [2]. Через пару минут вы получите в челюсть, я в глаз, а эти «полуживые» сотворят ТАКОЕ, не приведи Господи!!! – я попытался встряхнуть Анатольича за плечо, но рука моя ухватила воздух.

– Где тебя носит, лейтенант?! – недовольно возвысил голос шеф.

– Тут я, – глухо донеслось от двери.

Казанцев держал под мышкой собственную, оторванную взрывом голову… (См. «Похититель душ».) Из разорванных шейных артерий били алые фонтанчики крови.

– Прибор принес? – спросил Рябов, ничуть не смущенный видом подчиненного.

– Так точно.

– Отлично! Давай его сюда, и мы…

Закончить фразу шеф не сумел. Три тела взмыли с матрасов в едином страшном порыве и рванулись к выходу, легко сметя с дороги и Рябова, и безголового Казанцева. А я внезапно очутился в пустынном коридоре – у выбитой кувалдами двери мини-крематория конторского морга. Противно воняло горелым человеческим мясом.

– Они… они самостоятельно залезли в печь! – донесся изнутри дрожащий, испуганный голос моего начальника.

«И даже заслонку задвинуть ухитрились», – хотел добавить я. Совсем как тогда, в 2004-м, но… не успел. В уши врезался настырный, требовательный писк. Все вокруг заколебалось, развалилось на куски. Затем вовсе пропало, и я открыл глаза.

В незашторенное окно светило утреннее солнце. Электронный календарь на стенных часах показывал 2 января 2008 года. А на тумбочке, рядом с кроватью, пищал по нарастающей прибор связи.

– На приеме, – взяв его в руки, сипло отозвался я.

– Вставайте, Дмитрий Олегович. С огромным сожалением вынужден прервать ваш недельный отпуск, – прозвучал в мембране вежливый голос Нелюбина. – Вместе с генерал-майором Рябовым мы ждем вас в моем кабинете на Лукьянке. Машину за вами прислать?

– Не надо, В Н-ске, как обычно, пробки, – покосившись на часы, просипел я. – На метро быстрее доберусь.

– Дело ваше. – Борис Иванович дал отбой.

– Ох-хо-хо-о-о-о-о, – с кряхтением вылез из постели я и поплелся в ванную. Голова разламывалась по швам, а тело было ватным, непослушным, будто с тяжелого похмелья. Хотя с лета 2006-го я ни капли в рот не брал! Так я просыпался уже третий день подряд – с самого начала отпуска. Кроме того, постоянно ныли старые раны, раньше почти не напоминавшие о себе.

«Живой труп. Вылитый! Разве что не воняет. Пока, – глядя на землистую физиономию в зеркале, угрюмо подумал я. – Однако бог не дает мне смерти. Бросить же работу я не могу. Не потому что негде устроиться на гражданке, а просто… лишний я там! Не приспособлен для мирной жизни! Значит, придется идти до конца, втихую принимая лимонник. Стимуляторы (не те, что продаются в аптеках, а наши, специальные), конечно, эффективнее. Но тогда информация просочится наверх. И все, приплыли! Подвергнут всестороннему медицинскому обследованию, выявят тысячу болячек и без разговоров засунут „в чулан“. В смысле – на тихую кабинетную должность. А это для меня неприемлемо! Ладно, продержимся пока на лимоннике, а там… возможно, „финиш“ наступит?!»…