Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

– Первая группа использовала исключительно мрачные эпитеты, – догадалась Ирэн.

– Совершенно верно, – ответил я. – Там нашли, что у мужчины жестокие глаза, и мстительный излом губ, и узкий лоб, в то время как вторая группа отметила необыкновенно высокий лоб, и мудрые глаза, и волевой излом губ.

– Ты прямо на ходу даешь мне уроки криминалистики? – усмехнулась Ирэн.

– Я сам себе хочу напомнить важное правило: нельзя принимать во внимание слишком субъективные ощущения… Преступник в равной степени может быть омерзительным, отталкивающим, а также обаятельным и милым.

Мы подошли к «жигулю». Меня удивило, что все стекла были целы, как и двери, и замки в них. Только крыша была щедро забрызгана птичьим пометом. Мы сели. Я рассматривал руль, запыленную панель, рычажки отопителя… Мне казалось, что прошла целая вечность с того момента, как я, спасаясь бегством, подрулил к мусорным бакам, и две вечности, как я пригласил сесть в машину странную дамочку с обесцвеченными короткими волосами.

– Ты уверен, что милиция не остановит нас сразу же, как ты выедешь на Кирова? – спросила Ирэн. Она предлагала мне воспользоваться общественным транспортом, я же настоял, чтобы мы разыскали брошенный «жигуль».

– Сколько в нашем городе «Жигулей» такого же цвета и такой же модели? – спросил я.

– Много, – согласилась Ирэн. – Очень много.

– То-то же! – ответил я, запуская двигатель.

Я медленно ехал по маршруту вчерашнего побега. Неторопливо стартовал на светофорах и пропускал пешеходов, позволяя самой немощной машине обогнать меня. Насколько позволяла моя наблюдательность и цепкая память на предметы, я мог сказать уверенно, что за нами никто не следил.

С Халтурина я свернул на Волкова, на малом ходу проехал поворот к дому убитой дамочки и остановился метрах в ста за ним.

– Сначала пройди мимо подъезда и посмотри, не сидит ли кто на лавочке. А я буду тебя ждать у противоположного торца.

Она вышла первой. Я – минуту спустя. Машину закрывать не стал. Пробежал трусцой по соседнему двору, свернул к дому дамочки и встал на углу, глядя на асфальтовую дорожку. Из-за кустов появилась Ирэн и махнула мне рукой.

Мы пошли под окнами, нырнули в сумрачный подъезд и тихо, стараясь не стучать каблуками, стали подниматься по лестнице. Ирэн, не изменяя своему правилу, заставила меня пропустить ее вперед. Я старался шумно не дышать, хотя быстрый подъем по лестнице неожиданно стал для меня тяжелой работой, одышка и сердце дали о себе знать.

Лестница по случаю убийства была тщательно вымыта, и нигде, даже на перилах, не осталось следов крови. На третьем этаже Ирэн остановилась и вопросительно взглянула на меня, мысленно спрашивая: здесь это случилось? Я кивнул. Она принялась было выискивать на кафельном полу какие-нибудь вещдоки, но я легонько подтолкнул ее, поторапливая. После оперативно-следственной бригады и экспертов здесь бесполезно было что-либо искать. Если даже убийца оставил свои следы, они были десятки раз сфотографированы, скопированы, запечатлены в гипсе, а уже потом смыты уборщицей.

Мы поднялись на этаж выше, где жила и куда не дошла несчастная дамочка. Я хорошо представлял, насколько трудный и тяжелый разговор нас ожидал. Сможет ли одинокая слепая женщина, потерявшая единственную дочь, услышать наши вопросы из бездонной глубины своего несчастья?

Пока я мучился и впускал в сердце страдания чужого и незнакомого мне человека, Ирэн нажала на кнопку звонка в сорок седьмую квартиру. Скоро мы услышали за дверью шаги. Сейчас старушка станет выяснять, кто мы, с какой целью пришли, а Ирэн станет громко отвечать, и в итоге весь подъезд будет в курсе нашего визита.

К моему удивлению, дверь отворилась сразу. На пороге стояла низенькая пожилая женщина, удивительно похожая на убитую дамочку. Ее поседевшие до желтизны волосы были коротко пострижены, большую часть сморщенного лица занимал мясистый, с пористой кожей нос, губы были пухлые, подвижные, как у лошади. Женщина повернула голову и уставилась на дверной замок, словно от нас исходило нестерпимое солнечное свечение и она поберегла глаза.

– Вы из милиции? – спросила она, опередив Ирэн.

Ирэн, растерявшись, кивнула, но женщина не стала дожидаться ответа, повернулась и, вытянув вперед руки, заскользила по мастиковому паркету шерстяными носками, словно на коньках по льду. Мы с Ирэн зашли в прихожую и закрыли за собой дверь.

– Проходите, не надо снимать обувь, я потом все равно протирать буду! – крикнула женщина из комнаты.