Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

ИВС – изолятор временного содержания. Очень остроумно! Створки раскрылись. Мы подошли к двери, обшитой заменителем кожи и похожей на надувной матрац. Эльза вставила ключ в замочную скважину и повернула его. В квартиру, как и в лифт, зашла первой. Большая прихожая была оклеена апельсиновыми обоями, отчего, казалось, светится сама по себе, словно солнце. Эльза сдвинула в сторону зеркальную дверь. За ней была гардеробная.

– Разувайся. Тапочки у меня только женские, потому не предлагаю.

Я скинул ботинки, которые мне уже порядком надоели. Сегодня же надо купить приличные кроссовки. И новые джинсы. И новую футболку. Страшно смотреть на свое отражение в зеркале. Небритый, помятый, да еще в растоптанных матросских ботинках. Бомж! Иногда проходишь мимо мусорных баков, в которых копошатся опустившиеся люди, и думаешь: как же они могли так низко пасть! Совсем утратили человеческий облик! Фи, у них не осталось ничего человеческого!.. И наивно полагаешь, что между ними и тобой – почти непреодолимое расстояние, космос. Это печальное заблуждение. Конечно, я еще не докатился до того, чтобы копаться в мусорных баках. Но внешне уже здорово смахиваю на бродягу. Правильно говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

– А почему ты без носков? – удивилась Эльза, глянув на мои ноги.

– Они утонули вместе с пистолетом, – ответил я, стараясь не смотреть в зеркало.

– А ты разве в носках плаваешь?

– Не всегда. Только если вода холодная.

Она завела меня в гостиную. Пусто и уютно. Из мебели лишь два кресла да журнальный стеклянный столик. Очень удобная вещь! Можно сидеть за ним и любоваться своими босыми ногами, не заглядывая под столик. И все-таки странно, странно все это! Похоже на сон. Я не мог отделаться от чувства, что участвую в каком-то спектакле, в котором мне отведена сложная и не совсем понятная роль.

Эльза поставила на столик начатую бутылку коньяка, два бокала и блюдце с фисташками.

– Может, ты хочешь принять душ? – спросила она.

– Потом, – машинально ответил я и тотчас прикусил язык. А почему, собственно, я должен принимать душ? Нет, иногда я не в силах понять женщин. Впрочем, Эльза нормально восприняла мой ответ и села напротив меня. Точнее сказать, она дополнила собой кресло, что с успехом делают большие мягкие игрушки. Чуть более крупная, чем Ирэн. Намного более рельефная. Очень домашняя. Очень уютная. Но тем не менее это была привлекательная дама, а не домохозяйка.

Не дожидаясь команды, я разлил по бокалам коньяк. Надо вести себя естественно, почти что развязно. Эльза сама установила такой тон отношений. Ей надо войти ко мне в доверие. Потому что она в первую очередь следователь, а затем уже хозяйка дома и романтическая женщина. Она хитра, умна и коварна. И я должен сделать вид, что расслабляюсь, теряю над собой контроль и сейчас наделаю массу ошибок.

Мы выпили. Я заметил, что Эльза лишь обмакнула губы в коньяке. Она не сводила с меня глаз, будто чего-то ждала, каких-то превращений. Может, она добавила в коньяк снотворное или какой-нибудь наркотик, развязывающий язык? И теперь ждет, когда помутятся мои глаза, а лицо примет глуповатый вид и я начну неудержимо болтать, рассказывая про то, как душил Тосю?

– Кажется, ты хотел мне что-то сказать, – напомнила Эльза.

Я прислушивался к своим ощущениям: нет ли неудержимого желания раскрыть перед следователем всю свою подноготную? Но коньяк лишь распространял тепло по груди да слегка просветлил мозги. И тогда я стал рассказывать Эльзе обо всех тех печальных событиях, которые преследовали меня на протяжении последних четырех дней. Изложить все последовательно и подробно оказалось не таким уж простым делом. Я не имел права забыть о какой-либо существенной детали и в то же время должен был следить за тем, чтобы не выболтать лишнего. Например, я решил не рассказывать о том, что мы с Ирэн нечаянно вышли за пределы территориальных вод и оказались свидетелями крушения самолета, ибо в этом случае Эльза была бы вынуждена сообщить об этом в военную прокуратуру и органы госбезопасности. В результате мы с Ирэн стали бы «обслуживать» еще как минимум две следственно-оперативные бригады, на что у нас уже не было сил. Также я утаил тот факт, что мы с Новоруковым договорились встретиться на мосту, а затем, проигнорировав требования инспектора ГАИ, сбежали на «Опеле» с места убийства. Коль нас не сумели задержать – значит, не были мы там, и нечего приписывать себе лишние «подвиги». Словом, я «фильтровал базар».