Сергей Самаров - Кодекс разведчика

– Будь осторожнее, – попросил я. – Мне не очень хочется терять миллион «зеленых»…

Аркаша юмора не понял.

– Не потеряешь… Как я понимаю, твои радужные надежды на ФСБ не оправдались, иначе ты уже не боялся бы потерять «лимон»…

– Не оправдались… Капитан Поваляев подозревает, что это я сдал его намерение Русинову… И оба номера блокированы и недоступны для слежения…

– Еще не легче… Надеюсь, там ничего не произошло… По крайней мере надеюсь, что ничего не произошло с Ольгой… Завтра с утра ты сведешь меня с этим капитаном Поваляевым…

Тут у меня опять мобильник зазвонил – я забыл во второй раз его выключить. Определитель показал, что это снова Поваляев.

– Легок черт на помине… Будешь с ним говорить?

– Давай…

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ РУСИНОВ,

подполковник в отставке

Мы с дочерью просидели за разговорами до половины четвертого ночи. Обсудили, кажется, все, что можно и нужно было обсудить. Как-то само собой получилось, что Ольга стала моим главным помощником, хотя раньше я привлекать ее к сотрудничеству не думал, собираясь только спрятать на время от возможной угрозы. И дело здесь даже не в том, что помощнику достается обычно много работы, порой опасной, а я хотел уберечь дочь от любой опасности. Такое мое поведение было бы вполне естественным, но меня донимали сомнения совсем иного плана. Сам, как офицер спецназа, прошедший чуть ли не все горячие точки в мире, что существовали в советские времена, я хорошо понимал разницу между собой и простыми людьми. Даже разницу между собой и тем же самым другом дочери Андреем, «глотающим» километры на своем «Харлее» и имеющим за плечами службу в спецназе внутренних войск и даже войну в Чечне. Мне уже приходилось сталкиваться с такими парнями. Пусть не с последними поколениями, что в Чечне повоевали, но с теми, кто Афган прошел. Если офицер долго готовится к войне, и не только физически, но и морально, и, научившись убивать, не становится убийцей, то солдату психологической подготовки часто не хватает, и характер часто ломается. Любая война ломает человеческий характер. Постоянное соприкосновение со смертью – ломает. Но это парни… А вовлекая в маленькую локальную войну дочь, я начал бы ломать ее характер. Конечно, война с неизвестным противником в своей стране выглядит странно. Но для меня она все равно остается войной. Миниатюрной вроде бы, но, если вдуматься, перманентной, возобновляющейся то в одном городе, то в другом. И совсем неженское дело сталкиваться с этой войной и с неизбежной ее спутницей смертью…

Ольга потеряла мать. Это ее первое столкновение со смертью. И она еще не видит разницы в понятиях – самому кого-то потерять или самому убить, или же стать соучастником убийства. А сопротивляться убийцам и победить их можно только в том случае, если сам будешь убивать. Иного не дано. А когда разницу почувствует, может быть поздно. Да, я имею закалку. Я имею опыт. Я умею себя, свою психику контролировать. Но это умеют не все мужчины, а столкнувшись с жестокостью, женский характер сломается гораздо быстрее, чем мужской, и ломка эта может стать более страшной, необратимой…

И я не желал дочери пройти через эту ломку…

Тем не менее обсудив всю ситуацию, мы вместе пришли к выводу, что она должна стать непосредственной участницей событий, иначе ей и мне просто не выпутаться из этой ситуации. По крайней мере путей прямых пока не виделось. И Ольга добровольно готова была пойти на риск, чтобы путь стал близким и конкретным. Только определившись в этом вопросе, когда я уступил ее настояниям, мы разошлись по разным комнатам и уснули.

А утром, в половине шестого, меня разбудил звонок Доктора Смерть. Невольно вспомнилось, что только сутки назад, тоже в половине шестого, я сам звонил Максиму Юрьевичу Шторму. Да, только сутки всего прошли… А кажется, что чуть ли не месяц минул – столько событий произошло, и взгромоздились они одно на другое, и теперь все эти события предстоит рассортировать, расставить по полочкам в голове и установить взаимосвязь между ними, чтобы выявить связь и закономерность процессов. Это выглядело настолько сложным, что одному разобраться было практически невозможно – слишком много дел и интересов переплелось в единое, чтобы можно было уследить за всем и все проконтролировать. И помощь Интерпола была незаменимой, если не главной.

– Слушаю вас, Виктор Юрьевич…

– Я тебя не разбудил?

Разбудил – не разбудил… Для меня это прозвучало странно…