Сергей Самаров - Кроме нас – никто

– Хочется, – обреченно сознался тот. – Аж в горле, товарищ майор, все дерет, до кашля…

– Бросай…

– Много раз пробовал. Не получается… Говорят, бросить курить в десять раз труднее, чем бросить пить…

Майор положил руку старшему лейтенанту на плечо. Прямо и жестко в глаза посмотрел:

– Ты бросил курить. Это я тебе обещаю. Больше, Василий Иванович, никогда не захочешь… Запомни…

– Я запомню, товарищ майор…

Солоухин опять собрался уходить, но снова остановился.

– Скажи-ка, старлей, а тебя давно по имени-отчеству начали звать?

– Со школы… Тогда анекдоты про Василия Ивановича в моде были. Я сначала даже обижался, потом привык…

– Я так и думал, что с детства…

Майор просто развернулся, выпрыгнул из укрытия и пошел. И опять его мягкой поступи было совсем не слышно…

Три дня назад майора Солоухина вызвали в штаб. Обычный вызов, какой всякий раз бывает перед новым заданием, и даже торопливость косолапящего вестового ничего экстраординарного не предвещала. Майор пошел. В штабе как раз не оказалось электричества, где-то то ли оборвали провода, то ли взорвали опору на линии электропередачи – привычное дело, и потому весь свет в большой комнате оперативного отдела шел только от слабой лампочки, питаемой дизелем, установленным в кузове грузовика, поставленного под окнами. Лампочку повесили над широким и длинным специальным столом с оперативными картами. Освещение такое, что стен не видно, зато с картой, если зрение напрячь, вполне можно пообщаться…

– Вот и наш майор пожаловал… Подходи ближе. – Едва майор открыл дверь, бритоголовый полковник Раух, начальник оперативного отдела, подозвал Солоухина ближе и ткнул пальцем в карту. При этом сам наклонился, и голова его заблестела даже при слабом свете лампочки. С такой аккуратной лысиной самому можно вместо лампочки помещение освещать. Полковник до этого не додумался…

Полумрак не помешал майору разобрать, куда указывает полковник; узнав точку на карте, недобро усмехнулся. Воспоминания добротой совсем не пахли…

– Ага… Знакомое место. Мы там в прошлом месяце, помнится, были… Тропы перекрыли и наводку «шмелям» дали… Склад оружия разбомбили и двадцать шесть «духов» положили, когда они мимо нас в откат пошли… А потом к ним неожиданно подмога подошла, мы еле-еле бегом оторвались, чтоб «хвост» на вертолетную площадку не притащить… Под огнем взлетали…

– Я тоже помню, – кивнул Раух. – Потому тебя и выбрали, что хорошо место знаешь. Сейчас задача проще, но – учти! – ответственнее… Вот, наш афганский коллега подскажет… Капитан Латиф… Ты где?

Из темноты от стены выступил высокий стройный афганец в простеганном ватном халате, наброшенном по прохладному вечернему времени прямо на темно-зеленую армейскую форму. Лицо показалось знакомым, но здесь побывало столько офицеров афганской армии, что все они теперь кажутся знакомыми, даже те, с кем в первый раз встречаешься. По-русски начал говорить чисто, почти без акцента, но тихо, как обычно говорят люди, долго жившие или учившиеся в Советском Союзе, говорить научившиеся, но все равно не уверенные в правильности своей речи:

– Уничтоженный склад оружия – это очень хорошо, и мне рассказывали, как вы с делом справились. Сейчас задача – уничтожить только одного человека, которого везут в этот кишлак… – голос, это произносящий, слегка подрагивал то ли от простуды, то ли еще от чего. – Уничтожить, в кишлак не допустив, чтобы он не получил поддержки…

Майор на подрагивание голоса внимание обратил сразу и посмотрел на афганского капитана внимательнее.

– Новый полевой командир?

– Нет… Просто имам… Священнослужитель…

– Захватить или уничтожить? – сразу пожелал уточнить Солоухин, мрачным голосом и сведенными на переносице бровями показывая, что видит разницу между двумя вариантами выполнения задания и один из вариантов ему откровенно не по нраву. Не по нраву своей жестокой конкретностью, хотя, казалось бы, именно конкретность должна быть больше по душе всякому армейскому офицеру.

– Только уничтожить… – капитан Латиф постарался быть предельно конкретным, пытаясь совладать со своим неуверенным голосом, но это у него получалось плохо. – Только… Захват этого человека в плен может иметь непредсказуемые последствия в любом населенном пункте страны, вплоть до столицы. Вам, русским, этого не понять…

– Товарищ полковник, – Солоухин сдержанно кивнул на полковника Рауха, – по национальности немец. Может, он поймет. Немцы понятливые…