Сергей Самаров - Молчание солдат

– Это бывает... А откуда Фатима знает, кто отец ребенка? – спрашивает Дым Дымыч.

– Она одна и знает. Ей Мадина письмо написала перед смертью. Просила найти в Ростове Аббаса Чохоева и про ребенка ему рассказать... Фатима сразу поехать в Ростов не смогла, когда поехала, поздно уже было, не застала, того в армию забрали – нашла Чохоева только в Москве, случайно. Много лет спустя. Когда Аббас уже в отряде Имамова воевал... Рассказала... Но отец сына так пока и не видел. Вот такая судьба у мальчишки...

– А как Чохоев сообщение встретил? Признал факт?

– Я спрашивал... Фатима сама не поняла. Она ведь не просто рассказала. Она обвинила его в смерти сестры... Но выслушал он ее внимательно, ничего не сказал, повернулся и ушел... И больше встретиться не пожелал. Признал – не признал... Непонятно. В принципе, у него сейчас своя семья – жена русская, наверное, не хочет вносить в дом лишние пересуды. Но о Чохоеве разговор вообще особый...

– Вот этого разговора мы и ждем, – говорит Пулат, включая дворники на ветровом стекле – обильный снежок внезапно повалил, стал дорогу и машину засыпать. – Побыстрее, а то мы подъезжаем...

«Геша» сворачивает на боковую улицу. Пулат всматривается в номера домов с левой стороны, чтобы правильно сориентироваться.

– Еще пару кварталов, кажется... – прикидывает Сохатый. – Рассказывай, чтобы не стоять под окнами.

Зураб продолжает:

– Аббас Чохоев... Работает преподавателем физкультуры в каком-то колледже и ведет занятия в платном клубе для мальчишек – тренер по айкидо.

– Хороший, может быть, человек, – со знанием вопроса сразу решает Дым Дымыч и оборачивается. – Чтобы обучать кого-то айкидо, мало только «физику» иметь, необходимо знать восточную философию и обладать достойными моральными качествами... Без этого айкидо человеку всерьез не дается. Он всем этим обладает?

Зураб плечами пожимает:

– Я с ним не знаком, но все отзываются о старшем Аббасе хорошо. Только вот... Неприятности у него крупные... Не поладил он с серьезными парнями из диаспоры. С теми, что среди своих власть пытаются держать жестко. И не только среди своих... С одной из группировок ребята. Его попробовали «к порядку призвать»... Он за себя хорошо, говорят, постоял... Такого унижения не прощают... И в результате на него оформлено уголовное дело за избиение трех чеченцев из диаспоры. Причем совсем не тех, кто приходил к Аббасу на разборки. Парни малолетние. Клянутся, что их избил именно Чохоев, а он говорит, что в глаза их не видел. Сейчас идет следствие. Чохоев под подпиской о невыезде. Я думаю, никому не надо объяснять, как идет следствие против любого чеченца...

В голосе Зураба звучит откровенная обида.

– Понятно, – кивает Пулат и сворачивает во двор. – Кажется, второй корпус с улицы... И второй же подъезд... Это ничего, что мы так рано? Еще и трех утра нет.

– Но уже почти три часа ночи, – возражает Зураб.

Они выходят. Пулат закрывает дверцу, включает сигнализацию.

Дверь подъезда с домофоном. Дым Дымыч с пилкой для ногтей и с куском гибкой проволоки колдует над замком около минуты. Наконец на табло зажигается традиционная приветливая надпись «open» .

– Прошу...

Лифт быстро поднимает их на двенадцатый этаж. Металлическая, хотя и покрытая аккуратным утеплителем, дверь. Такую ногой не вышибешь. Звонят скромно. Только два раза... Ждут долго. К двери никто не подходит. Вздыхают оттого, что их не ждут с распростертыми объятиями, и звонят еще два раза. Теперь уже настойчивее. Через минуту в дверной глазок видно, как в прихожей зажигается свет. Глазок закрывается чем-то темным – ясно, смотрят...

– Кто там? – спрашивает встревоженный женский голос.

– Здравствуйте, – как всегда, вежливо говорит Пулат. – Нам необходимо срочно поговорить с Аббасом Чохоевым.

– Кто вы? – Голос недовольный. Не только со сна, но и вообще недовольный. Да и кто доволен будет, когда незнакомые люди приходят среди ночи, б у дят.

– Мы не можем об этом говорить на весь подъезд. Извините... Пригласите, пожалуйста, Аббаса. Он очень нам нужен...

За дверью слышатся шаги. Вернее, шаги не слышатся, но половицы скрипят. Еще кто-то подходит к двери. Слышно разговор. Слов почти не разобрать.

– Я сказал, иди... – наконец отчетливо звучит твердый мужской голос.

И начинает проворачиваться замок. Дверь открывается сразу нараспашку. Чохоев не желает смотреть в щелку, предпочитая прямой разговор. Он высок, строен, но широкоплеч. Лицо со сна слегка помято. Смотрит с вызовом и без боязни...