Сергей Самаров - Молчание солдат

– Я думаю, задачу вам все же будут ставить генералы, – дежурный морщится еще раз, он не расположен к шуткам, и его настроение не самое радужное. Дежурные всегда не любят, когда в штаб наведываются московские чины, потому что каждый такой визит не просто подразумевает суетливую инспекционную проверку, но и несет для самого дежурного дополнительные никому не нужные хлопоты. И без того дежурство здесь – это совсем не дежурство где-нибудь в гарнизоне под Москвой. Здесь минуту вздремнуть не сможешь, потому что сообщения поступают в день десятками, каждое сообщение следует докладывать начальству, а начальство, приняв решение, гоняет дежурного по отделам со своими распоряжениями.

Третий вызванный в штаб спецназовец постукивает накрученными на кулак перчатками по ладони, словно кулак у него чешется.

– Я думаю, что дело будет обстоять несколько иначе. Генералы будут уточнять задачу после того, как ее в общих чертах поставят депутаты, – полковник Согрин, командир отдельной мобильной офицерской группы, никогда не проявляет эмоций бурно, и по его лицу трудно понять, как он относится к тому или иному факту. – Я с такой ситуацией пару раз уже сталкивался. И не люблю, когда вместе с депутатами приезжают генералы в штатском. Генералам в штатском лучше командовать спецназом в штатском, а не боевыми офицерами, которые свой мундир носить не стесняются.

Неодобрение ситуации можно прочитать только в словах, но слова полковника обращены только к своим, за которых он сам может поручиться. Дежурный по штабу давно Согрину знаком и тоже входит в число своих и надежных. Он тоже не однажды в бой ходил до того, как после ранения застрял в штабе. А это значит много...

– И вообще, нам обещали отдых, – добавляет полковник. – Мы уже девять месяцев из Чечни не выбираемся. На пятьдесят процентов штатный режим перекрыли.

При работе в штатном режиме командировка в район боевых действий не должна превышать полугода, за исключением командировки на должность инструктора.

– Девять месяцев, – повторяет дежурный, задумчиво и с неодобрением покачивая головой. – Плод созрел. Кого вы, интересно, выродите?..

– Змеиную мудрость, – отвечает Сохно, – которая заставит нас иначе смотреть на многие вещи. Так всегда бывает. Сначала нервная усталость, а потом змеиная мудрость.

– Наверное, это полезная штука, – соглашается дежурный. – Всем бы ее заиметь. Гостям выделили шестой кабинет. Там вас ждут. У них там и начальник штаба сидит. Тоже что-то хмурится. Нервничает...

Два подполковника шагают в длинный и узкий коридор, а полковник задерживается около дежурного, смотрит на того с вопросом.

– Что?

– Какую карту запрашивали гости?

– Кажется, «восьмерку», – дежурный с порога бросает взгляд на высокую стену коридора, где вывешена большая карта Чечни, составленная из отдельных пронумерованных листов. Полковник смотрит туда же, куда и подполковник – восьмой лист.

– Понятно...

– Что понятно?

– Что дело будет касаться отряда Руслана Имамова.

Дежурный задумчиво с хрустом чешет затылок, на котором жесткие, как проволока, волосы торчат, как у ежа иголки.

– Могу поделиться информацией. Отряд Имамова сейчас прижали к леднику. Ледник трескается. Ходить туда, согласно прогнозам, никому не рекомендуется. Но Имамов пойдет. Прорваться вниз у него нет возможности, к тому же...

– К чему же?

– К тому же это верная гибель. Окружат и додавят...

– Он пойдет, – соглашается Согрин. – И пройдет. И ледник перейдет, и хребет перевалит... А дальше?

Дежурный вдумчиво рассматривает карту.

– А дальше снова ледник. Последний на нашей территории. Тремя языками, как дракон, сползает. В другую сторону. Тоже, говорят, трескается. Спускаться еще более опасно. А вот за ледником... Там может быть спасение, если наши за ним не пойдут. А они не пойдут...

– За ледником граница. И Руслан до нее дойдет. Последний стоящий командир из всех что остались. Остальные не боевые командиры, а простые террористы и бандиты...

– А он? – спрашивает дежурный с легкой несогласной насмешкой. Дежурный привык считать всех полевых командиров банд боевиков террористами. Это уже почти устоявшаяся терминология.

– А он диверсант.

– Недавно только этот диверсант фугасы на дороге выставлял.

– Вот-вот. И я про то же... Он не «черных вдов» готовит, не машины со взрывчаткой отправляет в стену госпиталя. Он ставит фугасы там, где должна пройти военная колонна. Это и есть то, что отличает диверсанта от террориста. Имамов действует против войск, а не против мирного населения, и в этом я вижу большую разницу.