Сергей Самаров - Один шанс есть

– Метров двадцать...

– Давай... Я буду внимательно прислушиваться.

Алиахмет Нурович, видимо, задумался – по крайней мере, он не ответил сразу. Или совещался с помощниками, но и они, похоже, сразу подсказать ничего не смогли. И Виктор Васильевич решил поддразнить противника.

– Мальчишка уже плачет... Его смерть будет для вас, полагаю, большой потерей. И вы уже не сможете шантажировать его отца... Думайте, прежде чем начнете действовать...

– Ладно, подполковник... – Алиахмет Нурович, кажется, принял решение, но говорил неуверенно оттого, что подполковник мог не согласиться с его предложением. – Я предлагаю обмен. Вам придется положиться на мое слово, хотя оно для вас, вижу, мало значит. Но вы и ваша собака – это не одно и то же. Я сам люблю собак, и не вижу смысла в бессмысленном убийстве бедного животного. С вами нам еще долго предстоит разговаривать, и мы, я думаю, к какому-то результату придем... А сейчас – отпустите мальчишку, и я не трону вашу собаку... Это мое условие. И первый шаг к тому, чтобы мы попытались договориться. Худой мир всегда лучше хорошей войны...

Подполковник показал лейтенанту, чтобы тот усерднее тер глаза, подготавливая себя к встрече с хозяевами подвала. Что Велесов с удовольствием и выполнил. Но сразу согласиться на обмен Виктор Васильевич не решился. Это выглядело бы не слишком естественно...

– Я уже сказал, что мне трудно вам верить. Слишком вы ненадежный человек...

– Интересная ситуация получается... – Алиахмет Нурович хотел громко ухмыльнуться, так громко, чтобы и Евсеев это услышал, но это у него получилось очень неестественно и больше походило на вскрик. – Вы же служили в спецназе ГРУ. Значит, вы боролись с террористами... А сейчас сами ведете себя, как террорист... Захват заложников – это методы террористов...

– Мне стыдно, признаюсь... Выгляните из-за угла, и вы увидите, как я краснею. Нет, не выглядывайте, а то я могу автоматически выстрелить. Старая дурная привычка – стрелять, чтобы победить... – Отставной подполковник решил выложить и второй аргумент, еще более сильный. Настолько сильный, что у Алиахмета Нуровича едва ли найдется козырь, чтобы покрыть его. – Вы отдаете себе отчет, что моя машина стоит на сигнализации?

Евсеев не включил сигнализацию, чтобы она не подала не вовремя сигнал из-за неосторожности Ермака, а машину закрыл на ключ. Но Алиахмету Нуровичу это знать не положено.

– Да, я догадываюсь...

– Так вот, я отпускаю к вам мальчишку, мы будем с вами беседовать, и, если сработает сигнализация, я сразу уничтожаю диски... Оба. Просто ломаю их о колено, и все... Или разбиваю сразу два одной пулей... Сами будете выбирать, что вам больше понравится. Вы же знаете, что такие диски после поломки восстановить невозможно... Понимаете, чем это вам грозит?

Алиахмет Нурович очень хорошо понимал, что это будет крушением всех его надежд.

– А если собака увидит зайца и начнет бить лапами в стекло? И сигнализация сработает, – откровенно обеспокоился он. – Я буду здесь ни при чем, а вы уничтожите диск...

– Это будет означать, что вам крупно не повезло. Есть такая русская народная примета: встретить зайца – не к добру... Не встречайте зайца. Я отпускаю мальчишку, но вас предупреждаю... Молитесь за свое везение... Ерема не любит зайцев.

– Отпускайте... – согласился Алиахмет Нурович. – Руслан, помолись по просьбе подполковника. Вы же с ним старые друзья.

– Я уже с детства неверующий... – Руслан интонацию понял, но попытался перевести разговор в шутку.

Лейтенант Велесов вытащил из чехла на поясе мычащего Арби наручники и застегнул один на правой руке. Подполковник вопросительно поднял брови. Велесов взмахнул рукой, показывая, как удобно использовать наручники в виде оружия. И в самом деле – любые нунчаки заменят...

Виктор Васильевич хорошо знал, что оружием может служить любой предмет. И чем безопаснее он внешне, тем легче его бывает применить. Так простой остро отточенный карандаш бывает опаснее ножа, если применить его неожиданно и правильно...

Руслан сжимал рукоятку пистолета так крепко, что пальцы одеревенели, и случись ему необходимость произвести быстрый выстрел, он не смог бы этого сделать. Действовать он был в состоянии только левой рукой, потому что правую даже поднимать на уровень плеча было больно. Правой он только предохранитель на пистолете опустил, поскольку предохранитель на большинстве пистолетов приспособлен для большого пальца правой руки – с левой стороны находится, а редкого оружия с двусторонним предохранителем ему в руки не попадалось.