Сергей Самаров - Опасность предельного уровня

Человек в черном головном платке понял, что у учителя уже готов план, который ему предстоит воплощать в жизнь. Так всегда было, потому что планы в голове учителя рождаются чаще, чем дети у чрезвычайно горячего мужчины...

Человек в черном платке подошел к окну и выглянул за занавеску. Посмотрел на улицу, на дом напротив и вернулся к своему стулу...

Перейти через узкую улицу – начнется индусский квартал. Впрочем, местные индусы с местными мусульманами не воюют. Это пришлые мусульмане делают гадости местным индусам, точно так же, как пришлые индусы делают гадости местным мусульманам. А потом газетчики поднимают шум о напряженности в приграничном городе. И вызывают тем самым напряжение...

Дом напротив внешне похож на тот, за окном которого два человека сидели перед ноутбуком. Только окна в доме напротив распахнуты по причине жаркой погоды. И лишь частая зеленая москитная сетка отделяет комнату от улицы. Впрочем, такая сетка, пропуская воздух, практически не пропускает взгляды и выполняет роль шторы вполне прилично.

Здесь тоже два человека. Один в тюрбане, второй одет по-европейски, хотя внешность имеет настоящую индусскую, но издалека отдающую европейским лоском. Оба сидят за столом у стены, противоположной окну. На столе на треноге установлен прибор, похожий на подзорную трубу, только от этого прибора тянутся провода к металлическому «дипломату», стоящему под столом. Это лазерный звукосниматель, способный «читать» разговор, происходящий даже за тройным стеклом. Исключение составляют только вакуумные стеклопакеты, которые плохо передают звуковые вибрации на звукосниматель, но в таких кварталах вакуумные стеклопакеты редкость. Здесь не богатые дома.

Тот, что в европейском костюме, прикладывает к уху маленький наушник, слушая разговор.

– Не понимаю... На каком языке они разговаривают? Русские слова слышал... Это запись... А между собой...

– Может, на арабском? – предположил человек в тюрбане.

– Я арабский сносно знаю... Разобрал бы... Скорее, это чеченский...

– Ладно, отошлем запись, в Лионе [1] разберут...

– С тех пор как Россия восстановила свои спутники, вам стало слишком сложно прятаться в лесах и горах... Так ведь?

Учитель вновь поднял монитор ноутбука и открыл подробную карту космической съемки Чечни и приграничной Грузии. Он задумчиво переводил курсор компьютерной «мыши» с одного населенного пункта на другой, а то и просто рисовал курсором круги.

– Да, учитель. Настоящая война, можно с сожалением признать, давно кончилась. Даже серьезная партизанская война, к нашей печали, уже кончилась... Сейчас можно действовать только маленькими незаметными группами, но и то следует быть трижды осторожными. Приходят новые и новые сообщения – то там, то здесь проведена операция по уничтожению какой-то группы, которую и настоящим джамаатом-то назвать нельзя. Потому мы теперь применяем новую тактику. Командиры распустили свои джамааты по домам, но при первом сигнале моджахеды готовы взять в руки оружие и прийти в условленное место. Проводят операцию, себя не показывая, а потом, спрятав оружие, спокойно возвращаются домой, и никто даже не знает, что они дом покидали. Сейчас это самый действенный способ. Ради него люди даже мягкие щитки на плечо прилаживают, чтобы на плече синяков от приклада не оставалось и никто не подумал, что они недавно были в бою... Иначе воевать сейчас практически невозможно.

– Когда я в последний раз был в Чечне, все, помнится, было по-другому. Тогда и сами федералы не знали, где находится противник, потому что противник находился везде. Годы прошли, не десятилетия, а только годы, а все изменилось. Значит, тактику менять надо. Ты слишком долго был в тени Басаева и привык, что Шамиль за тебя думает и решает. Пора проявлять собственную инициативу и поднимать собственное знамя. – Человек в чалме взял со стола стакан с густым персиковым соком, посмотрел на просвет, если такой просвет вообще мог существовать в затемненной комнате, и сделал несколько маленьких глотков.

– Инициативу сейчас проявлять трудно. Мало верных сподвижников. Люди понимают бесполезность своих усилий. Часто операции похожи на бросок с кинжалом на танк.

– А ты вспомни угрозы Басаева, которые он так и не успел осуществить...

– Шамиль часто грозил, но чаще ради того, чтобы о нем помнили... – Воспоминание о грозном соратнике не вызвало у человека в черном головном платке восторга.