Сергей Самаров - Операция «Антитеррор»

Джип встал в десятке метров впереди машины, за которой стояли менты. Джабраил распахнул дверцу, но выходить не стал, дожидался, посматривая в зеркало заднего вида. Али тоже потянул на себя ручку двери, но саму дверь не открыл, чтобы не привлечь внимания ментов раньше времени.

Двое омоновцев и дорожный инспектор приближались. Один остался сидеть на капоте своей машины, держа автомат на коленях. Осталось метров пять, когда Джабраил улыбнулся, как оскалился, блеснув ослепительно белыми зубами, и сказал коротко:

– Пора.

Они выскочили из машины одновременно.

Омоновцы не ожидали атаки в черте города. Автоматы у них так и были под мышками. Дорожный инспектор вообще без автомата. И спрятаться им на чистой дороге было некуда.

Али поднял «ТТ» с глушителем и почти без прицела выстрелил. «ТТ» не признает авторитета бронежилетов. Ближний омоновец по инерции сделал шаг вперед, но пуля оставила его корпус на месте, и он упал на спину. Джабраил, заняв позицию «с колена», дал две короткие очереди, держа пистолет-пулемет двумя руками. «ОЦ-22» обладает большей останавливающей силой в сравнении с «ТТ», но не так легко расправляется с бронежилетом. Второй омоновец и дорожный инспектор упали. С инспектором было покончено, но омоновец оказался хорошо подготовленным, он успел перекатиться, пули третьей очереди Джабраила только срикошетили под острым углом от мерзлого асфальта, и тут же омоновец сам дал короткую хлесткую очередь. Все три пули угодили Джабраилу в голову.

Али этого омоновца за машиной не видел, он выстрелил в того, кто остался у своей «жучки» и уже занимал позицию для стрельбы. И тоже удачно попал. Целился в живот, ниже подсумков с запасными рожками, но омоновец предпочитал, как и Джабраил, стрелять «с колена». Он как раз приседал, и пуля попала ему в лицо. Али услышал еще одну очередь омоновца с другой стороны машины. Зашипели, спускаясь, колеса джипа, взлетели фонтанчики снега в соседнем сугробе. Значит, стреляли уже по ногам Али, рикошетом от дороги. Значит, Джабраил, оставшийся тоже по другую сторону – на одной линии с омоновцем, – уже не может прикрыть друга. И Али понял, что в данной ситуации у него только один путь, – и он перепрыгнул через сугроб, пока машина скрывала его, и в несколько секунд преодолел расстояние до ближайшего угла. Следующая очередь все же догнала беглеца и задела его в плечо, Али словно бы споткнулся от подтолкнувшего его удара, но тут же выпрямился и скрылся во дворе, на бегу пряча пистолет под куртку.

Я позвонил Асафьеву сразу, как только отъехал от дома Сабировой. И после каждого слова сильно хохотал, чем несколько обидел майора. Должно быть, мой хохот был простой реакцией на бессонную ночь и на недавнее нервное напряжение, но фээсбэшник этого не понял.

– И как теперь прибор прикажешь списывать? – возмущенно поинтересовался он. – Восемьсот баксов стоит! Восемьсот...

– Будете, сударь мой, высчитывать по двадцать процентов из ежемесячного рациона кота. За злонамеренную порчу государственного имущества.

Асафьеву было не до шуток.

– Ты сейчас куда?

– К Лоскуткову.

– Что интересное будет, сообщи...

Курам на смех – ни Асафьев Лоскуткову, ни Лоскутков Асафьеву никогда не звонят. Просят меня выяснять новости и передавать. Если бы жизнь наша была устроена честно, то есть так, как и должна быть устроена нормальная жизнь – сколько сделал, за столько и получи, – то мне давно пора бы за исполнение обязанностей телефонного диспетчера плату требовать...

– Обязательно. Может, сам подъедешь?

– Минуты свободной нет. Я на «координации» сижу. Всех вайнахов местных по возможности проверяем. Это после Екатеринбурга. По всей России волна пошла...

– На дорогах тоже с вашей подачи началось?

– Что началось?

– Меня сегодня дважды останавливали.

– Это уже по линии Лоскуткова. «Винторез» ищут...

– Ладно, – сказал я и включил сигнал правого поворота. Вспомнил, что обещал купить бутылку водки продавцу магнитных стелек, если он что-то важное узреет. Как раз магазин рядом оказался.

В кабинете Лоскуткова на стуле для допрашиваемых, к моему удивлению, сидел довольно скучный по виду Колян и потягивал в ожидании моей бутылки лоскутковский чай. Судя по отсутствию в стакане ложки, как и я, без сахара. Можно сказать, родственная душа.

– Вот и частный сыщик... – сказал Лоскутков и непонимающе посмотрел, как я достал бутылку и протянул Коляну. Если свидетель занял стул здесь, вместо того чтобы продолжать торговлю, это может значить, что он точно что-то узрел.