Сергей Самаров - Операция “Зомби”

– Конечно. Хотя времени прошло слишком мало. Завтра утром могут быть новые сведения.

– До завтрашнего утра события могут перейти в неуправляемую фазу. Я не знаю, насколько вы дорожите своим Рамоном, но искать следует без потери темпа. В противном случае вы даже не будете знать, с какой стороны ждать дальнейших неприятностей. Поверьте моему опыту.

Андрей усмехнулся.

– Я благодарен вам за совет, но беда в том, что первым подозреваемым в организации неприятностей стали именно вы.

Генерал усмехаться встречно не стал. Невозмутимость лучше помогала ему прятать истинные чувства от дотошного взгляда собеседника. И еще он придумал хороший встречный ход:

– Это естественно, если учитывать ваш непрофессионализм.

– То есть... Что вы имеете в виду, называя нас дилетантами?

– Только профессионализм и имею в виду, ровным счетом ничего больше. В каждой профессии есть столько тонкостей, что их знание приходит только с опытом. Вы лично – розыскник?

– Нет, конечно.

– Я это понял уже по первым вашим размышлениям. С точки зрения профессионала понял. Кто вы по профессии? Если это не тайна.

– Это не тайна. Я – физик.

– Физика – понятие растяжимое. Надеюсь, вы не специалист по ядерному оружию... В какой области физики работаете?

– Физика звука.

– Господин Самохин – розыскник?

– Нет.

– Это тоже было заметно сразу. Даже по манере поведения. По внутренней невозможности слушать чужое мнение. Кто он по профессии?

– Финансист. Банкир.

– Профессор Тихомиров – розыскник?

– Нет.

– Он, насколько я знаю, психотерапевт. Это ближе к розыскнику, хотя тоже не дает умения правильно и логично строить версию исходя не из абстрактных предположений, а только сопоставляя факты. Запомните: версия строится по двум компонентам. Первый – мотивы. Второй – наличие фактического материала. Только тогда, когда две составляющие становятся неделимыми, версия жизнеспособна, хотя и необязательно верна. Итак... Из тех людей, с которыми мне пока довелось общаться, я не нашел ни одного человека, способного к разыскным действиям или хотя бы к составлению удобоваримой версии происшедшего.

Генерал говорил спокойно и без остановки, брал напором и уверенностью. Это и в самом деле был разговор грамотного профессионала с дилетантом. Геннадий Рудольфович видел сомнения Андрея. Более того, он даже чувствовал со стороны молодого человека симпатию к себе и уважение. И этим необходимо было воспользоваться. Необходимо было так логично и четко построить линию защиты, чтобы она не вызвала двояких толкований. Андрей под таким напором слегка растерялся. Голос его потерял первоначальную жесткость и уверенность. Появились оправдательные нотки. Легкоступов сразу заметил это. И, чтобы сохранить видимость диалога и скрыть свое давление, дал возможность молодому физику высказаться:

– Мы же не можем, как вы понимаете, держать здесь всех наших людей. Иначе они вообще будут просто бесполезными. Но у нас есть опытные розыскники и в Москве, и в других регионах России. И милицейские, и ваши коллеги. В их профессионализме вы не сомневаетесь?

– Сомнения может вызвать только личный контакт и совместная работа. Огульно я говорить не могу. Версия моего участия в происшедшем составлялась московскими специалистами?

– Нам версию передал Решетов. Рекомендовал проверить на месте. Скорее всего, как я думаю, версия принадлежит ему лично. Но мы не можем оставить без внимания распоряжение Администратора и обязаны проверить все, что в наших силах. Вот потому я и желаю вас выслушать...

Теперь Геннадий Рудольфович смог позволить себе усмехнуться. Он уже овладел положением настолько прочно, что волнение непрофессионального разведчика сменилось уверенностью профессионального офицера следственных органов.

– Опять, Андрей, без обиды будет сказано, проявляется ваш непрофессионализм. Вы знаете, что такое презумпция невиновности?

Здесь главное – выдержать тон. Ни в коем случае не допустить оскорбительного пренебрежения. Учитель дает мягкий урок ученику, наставник делает подсказку – вот и все, и только так.

– Примерно.

– Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Обвинитель должен доказать его вину. И я мог бы в этом случае с полным основанием сказать, что это я вас готов выслушать. Что мне предъявляют? Какие против меня есть улики? Говорите, я попробую это опровергнуть. Видел я этого водителя? Ну и что? И вы его видели. И Решетов его видел. И еще десятки людей видели... Но я из чувства личной симпатии пойду вам навстречу и попытаюсь, не имея реальных фактов, выстроить с вашей помощью логическую картину происшествия так, чтобы вы самостоятельно сделали правильные или хотя бы естественно-логичные выводы.