Сергей Самаров - Операция “Зомби”

– Какие? – отвлеченно, не интересуясь ответом, спросил Пулат, нахмурившись.

Он отчаянно, словно на перилах моста стоял, соображал – что может значить после довольно боевого начала до безобразия мирное появление такого странного посетителя и как нам вести себя с ним и с другими, которые, несомненно, где-то есть, хотя в данный момент и не находятся рядом. Похоже, даже не страхуют дедка. Я, признаюсь, озаботился тем же. Неясные ситуации всегда схожи по действию с незнакомыми грибами – могут и удовлетворение доставить, а случается, и чреваты крупными неприятностями типа ядерной реакции в желудке. Не люблю «русскую рулетку» как раз за непредсказуемость.

– А завсегда мы разные. И мы, и вы... Вот вы вдвоем тут сидели, сок попивали, о жизни жестокой думали – и были одни. А вот я пришел на соколиков полюбоваться – и все вместе мы стали другие. И вы, которые одними были, вместе со мной другими стали. Правильно я говорю? Трансмутировались это называется, по большому счету.

– Предположим, – непривычно для себя мягко согласился я, не вступая в философскую беседу по той причине, что пытался понять несоответствие медленной, даже вдумчивой и добродушной речи дедка и его взгляда – властного, умного, полного скрытой энергии, и, как мне показалось, немного не от мира сего. И никак не мог понять существо явления – актерская игра передо мной или в самом деле человек со странностями.

– Тут и предполагать нечего, сынок. Только вспомни, что вы тут перед моим приходом обсуждали, и все поймешь.

– В вашем возрасте заниматься подслушиванием, дедушка, грех, – вставил веское слово Пулат. – Пора бы уже и о душе подумать, о вечной жизни.

Дедок усмехнулся нехорошо. Усмешка искажает черты его лица не в лучшую сторону. На ухмылку она похожа.

– Вот об этом я и пришел поговорить. О душе... О том, что у каждого из нас внутри. А что касается подслушивания, то я в этом не нуждаюсь. Я и так слышу и вижу все, что хочу... Соблаговолил господь дать мне некоторые способности...

Глаза у дедка при последней фразе нехорошо стрельнули, и я понял, что он привычно врет. Хочет ясновидящим и яснослышащим прослыть. Но перед незнакомыми людьми пока еще сомневается – прокатит ли такой фокус. Потому глаза и потеряли на секунду уверенность.

– Да, я понимаю, – согласился Пулат. – Тут и подслушивать не надо... Трудно ли догадаться, о чем могут говорить два офицера спецназа, захваченные самым подлым образом неизвестным противником. О том, как этого противника уничтожить. Посовещались и постановили, что уничтожать придется. Только вот не успели по основному вопросу решения вынести. Не хватило, понимаешь, времени.

– По какому, сынок, основному вопросу? – Дедок снова почти добродушен, как «засланный» поп в церкви, привыкший в советские времена писать после исповедей прихожан отчеты в КГБ. Он не возражает по вопросу о догадливости и не настаивает больше на своих экстрасенсорных способностях.

Пулат коротко глянул на меня и грозно поднялся во весь свой небольшой рост. Не зря он так сосредоточенно думал. Я взгляд понял. Стандартная ситуация для допросов.

– Основной вопрос можно сформулировать так. Мы решили уничтожать тех, кто проявил по отношению к нам враждебность. Не мы агрессоры, прошу запомнить, мы только защищаемся таким образом. Начнем с первого. – Он сильно ткнул дедка пальцем под ребро, отчего дедок сразу сел на стол. Будь удар чуть посильнее, Пулат проткнул бы старику селезенку. – А суть вопроса в том, как заткнуть первому посетителю рот, чтобы он сильно не кричал и не привлек сюда очередные жертвы раньше, чем мы успеем узнать от него все, что необходимо.

– Пулат, – громко скрипнув кроватью, поднялся и я, выполняя свою «программу», – может, отпустим этого?.. Слишком он дряхл. Если к нему «шикацу» применить, он, конечно, все расскажет, но и сдохнет через пару минут...

Если бы кто-то спросил меня, что такое «шикацу» или «шикаца», я просто пожал бы плечами в удивлении. Заковыристое слово я на ходу придумал. То есть я так думал.

– Нет, сынки, меня «шикацей» не возьмешь. Я эти штучки давно изучил и ничего не боюсь, – убедительно сказал дед. Но глаза его опять не выражали убедительности.

– Сложность ситуации в том, – Пулат продолжал с теми же металлическими нотками в голосе, словно нас не слышал, – что, если мы соорудим кляп из этой вот рубахи... – он резким движением сорвал рубашку со старика, обнажив совсем не старческое, сильное и жилистое тело, – то он и нам ничего сказать не сможет. А мы очень любопытны.