Сергей Самаров - Проверено - мин нет!

Просидеть ночь без движений и молча всегда сложно. Чтобы разогнать сон, хорошо бы пообщаться. И четыре офицера могли бы разговаривать через «подснежники». Но общаться между собой – это общаться со всей отдыхающей группой и мешать спать другим. Да и сам во время разговора теряешь внимательность, следовательно, перестаёшь контролировать ситуацию вокруг себя. А подобная потеря контроля опасна…

Майор Голованов выбрал только четверых офицеров и объяснил им, что следует делать. Но в группе не принято проявлять любопытство. И в то время, когда все другие снялись с места во дворе полуразрушенного и расстрелянного дома Расула Магометова, двое офицеров исчезли в кустах, а старшие лейтенанты Бахвалов и Лукоморьев нырнули в окно дома со стороны сада, где их никто не видел…

Естественно, что «Славичу» удобно было занять позицию там, где он бой и провёл, то есть на чердаке. Он и спрятаться там мог при необходимости, поскольку сам ставил защитные сооружения для огневой точки, и наблюдение вести сверху было удобнее – обзор больше. Там же и для снайпера позиция была подготовлена. Правда, первоначально её занимал прапорщик Денисов, но от смены снайпера качество позиции не менялось, а у старшего лейтенанта Лукоморьева в дополнение к собственному «винторезу» появилась трофейная винтовка с ночным прицелом, которого не было у «винтореза» прапорщика Денисова. Вернее, ночной прицел у «винтореза» был, но аккумулятор повредило осколками, и прицел «ослеп». Трофейная винтовка не имела глушителя, и майор Голованов не рекомендовал её использовать без необходимости. Но ночной прицел Лукоморьев вполне мог «сдать в аренду» Славичу…

Два других старших лейтенанта – Сергей Луковкин и Денис Сапожников первоначально занимали посты во дворе, правда, в разных концах его, тем не менее с обстановкой там были знакомы лучше других. Естественно, их место было именно там…

В самом начале ночи в сопровождении БТРа прибыли две машины: грузовик и «уазик» медицинской службы. Генерал Судиславлев расстарался в своём желании допросить раненых так, что даже врача за ними прислал, молодого очкастого капитана медицинской службы. «Краповые» на посту у въезда в село сразу завернули машины в сторону лагеря.

Из грузовика, едва откинулся полог и опустился задний борт, выбрались шесть проводников с удивительно молчаливыми собаками. Наверное, тренированные животные привычно воспринимали военных людей и потому не проявляли против них агрессии.

– Капитан Румянцев… – представился подошедшему Голованову старший группы кинологов. – Прибыли в ваше распоряжение…

– Располагайтесь. Работать начнём на рассвете…

– Можем людей покормить, – добавил майор Деревянный. – Насчёт собак… Не знаю… Тушёнка свиная, будут они?…

– Они всё будут, что не предложишь… Только мы им, товарищ майор, свиную тушёнку давать не будем… – улыбнулся капитан Румянцев и кивнул в сторону машины. – Не беспокойтесь, у нас есть для собак корм… Походная норма…

Из кузова как раз выгружали какой-то бумажный мешок. Видимо, это и был корм.

Сразу после разгрузки группы кинологов в кузов стали грузить убитых боевиков, которых требовалось отправить в прокуратуру для регистрации и идентификации. Погрузке помогал пленный повар из отряда Наримана Омарасхабова. Ноги повару развязали, но руки остались в наручниках. Ему ехать предстояло в этом же кузове под присмотром милиционера-конвоира, прибывшего вместе с машиной. Второй конвоир должен был ехать в медицинской машине. Но около «уазика» медицинской службы, как увидел Голованов, возникла какая-то заминка.

– Капитан, если ты сейчас ногу не уберёшь, я тебе её по самую ключицу оторву… – мрачно пригрозил врачу капитан Рукавишников. – Будешь делать, молодой, красивый и неумный, как тебе приказано. А если, мать твою, упираться будешь или потом, когда отъедете, по-своему, молодой, красивый и неумный, сделаешь, я тебя из-под кровати в госпитале прямо с медсестры стащу и ногу всё же вырву… По самую ключицу, как обещал… Помни… Я в таких вещах шутить не люблю…

Очкастый капитан медицинской службы поставил ногу на порог дверцы машины, мешая загрузить в нее тело капитана Трегубенкова. Слова Рукавишникова произвели на медика впечатление, но он ещё сомневался, надеясь встретить поддержку у подходящего старшего офицера.

– Что тут происходит? – спросил Голованов.

– У меня в машине только один топчан, товарищ майор, и ещё носилки можем поместить… Рядом… Как раз для двоих раненых… – начал объяснять врач. – А мне хотят положить на носилки «груз 200»… Куда я раненого в этом случае засуну? Не на пол же… Пусть «груз 200» в кузове грузовика везут… Как положено в таких случаях…