Сергей Самаров - Проверено - мин нет!

Чтобы выйти на ориентир, от которого можно смело и прямо идти к норе, необходимо было пройти под крайними огородами села и только потом свернуть в нужном направлении. Иначе можно было бы долго плутать и не найти входной люк в «нору». И группа шла к ориентиру, чтобы в кусты свернуть именно там.

Вторая группа из трёх человек шла следом, видела идущих впереди, торопилась догнать, но дистанция сокращалась слишком медленно, потому что и первые и вторые выдерживали высокий темп. Конечно, для спецназовской засады было бы выгодно, если бы две группы сошлись. Тогда можно было бы накрыть всех одной гранатой. Но так не получалось, и для атаки пришлось выбрать одну из групп. Спецназовцы выбрали первую, дождались момента, когда группа зашла в простреливаемый «карман» – заранее определённое место, где их может достать каждый из троих офицеров засады. И только после этого капитан Рукавишников прошептал команду:

– Первым начинает Пушкин. Мы вступаем после его попадания сразу…

Старшего лейтенанта Лукоморьева уговаривать было не надо. Он давно уже держал в прицеле снайпера боевиков. Сейчас перед старшим лейтенантом была не женщина, а опасный противник, на счету которого наверняка жизни многих и многих солдат, офицеров, милиционеров, ещё кого-то, кто ладил с официальной властью. Лукоморьев не считал себя палачом, выполняющим акт возмездия, просто он, сам снайпер, сам человек, знающий опасность, которую каждый снайпер несёт для противника, уничтожал своего противника, своего и своих товарищей, которых своим выстрелом защищал.

Женщина снайпер, ни одному из спутников не уступающая в росте, сильная, широкоплечая, хотя и не толстая, несла винтовку в правой руке, а на левом плече несла сложенный бронежилет. И не чувствовала, казалось, его тяжести. Пуля попала ей в середину груди, туда, где женщины носят золотые медальоны. Снайпер остановилась, замерла на несколько секунд, подогнула колени и упала лицом вниз. Мощная сила пули калибра девять миллиметров даже не отбросила её на спину, хотя обычно отбрасывает даже мужчин. Такое случается, когда пуля проходит через грудь навылет. В принципе она и должна была так пройти, потому что дистанция для стрельбы была предельно короткой – не больше сорока метров. Её спутники среагировали, поняли, что происходит, но что-то предпринять не успели. Две короткие автоматные очереди скосили ещё двоих. Боевики были в бронежилетах, и спецназовцы не решались стрелять в голову. Был риск промахнуться. Но попадание всё же было, и бронежилет не закрывает человека от макушки до пяток.

Успели залечь только двое оставшихся. И не просто залечь, а сразу ответить огнём из автомата и ручного пулемёта. Несколько коротких автоматных очередей и две длинные пулемётные разбросали пули на большом пространстве. Но куда стрелять, бандиты не знали. Они увидели место засады только тогда, когда капитан Рукавишников послал в их сторону гранату из «подствольника», но было уже поздно. Граната, пущенная навесом, разорвалась между двумя боевиками. И после этого пулемёт перестал отвечать. Только автомат дал ещё несколько коротких очередей.

Рассчитывая, что противник только впереди, бандит отполз в сторону, пользуясь неровностями почвы и считая, что он для спецназовцев невидим. Потом перекатился ещё дальше и попытался посмотреть, что творится позади, там, где ещё трое шли. Бандит ожидал помощи. Но замыкающая троица в бой вступать не пожелала и уже скрылась в густых кустах, которые со стороны кажутся непролазными, хотя в действительности пробраться через них можно вполне. И бандит решил повторить маневр отставших собратьев. Осмотрелся и выбрал себе путь. Но, чтобы этот путь преодолеть, следовало хотя бы подняться на колени. Он поднялся и тут же получил очередь в голову. Та сторона, куда бандит направлялся, оказалась перекрытой старшим лейтенантом Прокрустовым.

– Осторожно подходим… Раненых, матерь вашу, без необходимости не добивать… Их ещё и допросить надо… – скомандовал Рукавишников и первым сделал короткую перебежку. Встречной стрельбы не было.

– Я иду… – громко крикнул капитан, привлекая внимание к себе.

Раненому, лежащему хоть вверх лицом, хоть вниз, трудно смотреть по сторонам, но на крик он среагирует и именно туда посмотрит, откуда крик раздастся. Рукавишников видел, как поднялись две головы, видел, как подтягивали руки тело и пытались подтянуть к себе выпавшее из рук оружие. Он умышленно вызывал на себя «огонь», выполняя давно известное и оттренированное до совершенства упражнение. И когда раздались встречные выстрелы, капитан успел в самый последний момент совершить прыжок влево и упасть. Падать там же, где находился в момент выстрела было, нельзя, потому что пуля может и лежачего достать. А прыжок можно было совершать только влево, потому что автомат при выбрасывании отстрелянных гильз и движении затвора отводит тоже влево от стрелка, следовательно, вправо от бегущего. И прицел сразу сбивается. И потому сразу после падения и двух неудачных встречных очередей Рукавишников сделал следующую перебежку, опять в самый ответственный момент привлекая к себе внимание. Это было необходимо, потому что старшие лейтенанты работали синхронно и уже были рядом с ранеными. Нельзя было позволять раненым обернуться. Новые очереди так и не успели раздаться, хотя раненые уже поднимали оружие. Два почти одновременных удара каблуком в затылок опустили автоматы…