Сергей Самаров - За нейтральной полосой

– Но скользкая, как льды Гренландии. Вы еще скажите, что там колеи нет... – Вот теперь шутка показывает, что Сережа проснулся окончательно.

– Нет... – Клаус не соглашается. – Скользкая дорога бывает, когда слегка подморозит. Сегодня заморозков не обещали... Мокрый асфальт при прямолинейном движении не мешает. Скоро будем встречать... Пойдемте, я покажу вам, где можно принять душ.

Немцы привыкли жить с комфортом. Сережа к комфорту равнодушен: есть – хорошо, нет – и не надо, но Селим этому рад и спешит в душевую кабину первым. У Селима настроение прекрасное всегда, если рядом есть душ, от отсутствия которого он с самого детства страдал у себя на жаркой родине...

Басаргин в своем послании особо отмечает, что поддерживает связь по просьбе Таку. И высылает сводные данные обо всех событиях, связанных с расследованием, для наиболее полной ориентации в развитии действия. Он догадывается, что Клаус обязательно будет ознакомлен с материалами, и, как понимает Сережа, эта отметка предназначена скорее персонально для Клауса, чтобы не возникали среди сотрудников Интерпола лишние разговоры. Ведь не каждому объяснишь, что Басаргин так тесно и уже во второй раз сотрудничает с Сережей во многом еще и потому, что Сережа сын его товарища и члена его команды.

Сережа с Селимом читают сообщение вместе.

– И слава Аллаху, – говорит правоверный мусульманин Селим, – что мадам Джиндан уползла, как червяк... Иначе нам бы никогда не выйти на господина Кито до того, как он натворит дел в России.

– У них там свои заботы... – не полностью соглашается Сережа. – Им надо найти объемные порции рицина. И только она, похоже, знает, где их искать... Это сейчас большая угроза, чем присутствие самого господина Кито.

– Мне можно полюбопытствовать, что происходит в России? Басаргин прислал и мне некоторые вопросы... Вернее, мне копию вопросов, которые он задал другому нашему сотруднику, сидящему в Мюнхене... У вас ничего нет про это?

– Груз рицина в Мюнхене? Только пара слов... Но остальное, думаю, настолько же предназначено для вас, насколько и для нас, поскольку мы работаем совместно... Распечатывать, с вашего позволения, я не буду, прочитайте с монитора.

Клаус ставит стул рядом и внимательно знакомится с материалами.

– Да, серьезное там дело заваривается... Сколько жертв они планируют?

– Около пятидесяти тысяч человек... Так считает Басаргин. Это больше, чем забирают две войны в Чечне. Акция жесточайшая.

Звонок в дверь вызывает Клауса.

– Это пришел Вилли. Он сменился с поста.

Вилли докладывает только последние новости. В завершающие минуты его дежурства, уже в присутствии сменщика, из дома выехала машина. За ней установили наблюдение. Кто в машине, пока неизвестно, куда едут – неизвестно тоже. В остальном все идет по-прежнему тихо и мирно. Два человека, как обычно, с самого утра отправились за продуктами в ближайший магазин. Без машины. Пешком. Магазин близко. Сотрудники службы наружного наблюдения попытаются выполнить заказ Сережи и просчитать «продуктовую корзину», чтобы вычислить количество людей в доме.

– Я послал сообщение в штаб-квартиру, – говорит Клаус, – чтобы мне прислали специалистов по захвату. Обещали, что вечером группа будет у нас. Если ситуация торопит, я имею возможность подключить к освобождению Дашинимаева местную криминальную полицию.

– Подключайте. Время не терпит.

Александра приезжает как раз тогда, когда Вилли, ознакомившись, как и Клаус, прямо с монитора с данными, отправляется отдохнуть пару часов в одном из кресел, освобожденных Сережей и Селимом. Она заходит в кабинет вместе с сотрудником из берлинского бюро, который сразу представляется гостям из Нью-Йорка:

– Дитмар.

– Быстро вы добрались... – радуется Клаус. – Я ждал вас только часа через два.

– Дорога слишком скользкая, чтобы быстро ехать. Пришлось лететь вертолетом, – довольный собой, посмеивается Дитмар. – Если только это можно так назвать – лететь... Мы просто плавали в каком-то сером мареве и не знали, где окажемся через пять минут. Пилот попался отчаянный... Только один и согласился... Видимость как в подводной лодке при глубинном погружении.

Александра, плохо знающая немецкий язык и не понимающая, о чем идет разговор, улыбается Сереже.

– Я могла бы передать вам привет от отца, но он, к сожалению, в отъезде... Выехал за несколько часов до вашего первого звонка. Сейчас, наверное, – она смотрит на часы, – он уже прибыл на Урал.