Сергей Самаров - За нейтральной полосой

– И чего мы суетились... – говорит Доктор сам себе, когда работа выполнена, пожимает плечами и собирается уже выходить, когда в голову ему приходит новая мысль.

И он начинает по очереди открывать внутренние шкафы-морозильники. Там хранятся продукты, которые следует держать при низкой температуре. Всего шкафов семь, все вдоль одной стены. Шестой шкаф оказывается нерабочим. Там на стенках нет даже инея. Доктор заглядывает в седьмой, но снова возвращается к шестому. Что-то там не понравилось ему, но он не может понять, что именно. И, только распахнув дверь полностью, видит на нижней полке след ноги... Или детской, или женской... Но... Это не целый след... Это только половина следа. Так – на носок – ступают, только когда перешагивают через что-то. И ведет след не в холодильник, а из него.

Доктор присматривается. Нет, здесь не видно ни замка, ни ручки, ничего, что говорило бы о наличии двери. Он просто толкает с силой заднюю стенку. Она шевелится, но не сдвигается. И между этой стенкой и стенками морозильной камеры образуется зазор. В настоящем морозильнике такого быть не может. В настоящем морозильнике за этой стенкой должен стоять низкотемпературный агрегат.

Доктор закрывает дверь и вытаскивает из кармана план подвала. Да, там, за холодильной камерой, еще одна комната. И дверь в нее идет через морозильную камеру.

И... И – отпечаток женской ноги...

Именно женской... Ищите женщину!

Доктор еще раз всматривается в план. Другого выхода из комнаты нет. Стену подвала они осматривали все вместе. Там глухо... Значит...

Он выходит из холодильной камеры и закрывает ее на ключ. Вытаскивает трубку мобильника. Но стены бетонированные. В бетоне арматура. На мониторчике высвечивается перечеркнутая трубка. Нет связи. Приходится подняться на первый этаж и позвонить генералу Астахову оттуда.

– Владимир Васильевич... Кафе, планом которого я интересовался. Двенадцать человек чеченцев стоят с поднятыми руками у стены... Тринадцатый убит... В подвале холодильная камера. В ней семь морозильных шкафов. Шестой шкаф не рабочий. Выход в отдельное помещение. Закрыт, очевидно, изнутри. На нижней полке след женской ноги, ведущий изнутри... Вот я и подумал... Может быть, вам это интересно? Тогда приезжайте.

Погода дрянь... Это Сережа Ангелов видит, еще не ступив на трап самолета и только выглядывая из салона, готовясь к выходу. Если в Дублине, где они пересаживались на другой рейс, несколько часов назад шел мокрый снег, то в Дрездене моросит противный мелкий дождь. Ночное небо прочитать трудно, особенно над ярко освещенным громадным городом, но ощущение такое, что оно все плотно заложено серыми тучами. Если так, то дождь наладился надолго.

Сережа выходит первым. Распрямляет плечи. Следом за ним высовывается Селим и сразу поднимает воротник плаща. Для нигерийца Селима, прокопченного жарким африканским солнцем, такая нордическая погода хуже тюрьмы.

Немцы аккуратны и пунктуальны во всем. Более того, они дотошны и мелочны. Особенно неприятно это почему-то при таможенном досмотре. Слишком долго перебирают все вещи, слишком тщательно изучают декларацию. Сережа даже устает от этого и несколько раз вздыхает демонстративно.

Их встречает человек из Интерпола, как и договаривались с ним по телефону, номер которого дала Таку из Москвы при коротком предварительном докладе. Он стоит у правой от выхода колонны – длинное светло-коричневое, совсем не новое пальто и шляпа с обвисшими полями. Лицо вытянутое, худощавое. Топорщится рыжая щеточка усов на верхней губе, клинышек рыжей же поросли спускается от нижней губы до подбородка. Возраст мужчины – тридцать лет. Выглядит на свой возраст. Так он сам себя и обрисовывал.

– Господин Фобе? – спрашивает Сережа по-немецки.

– Клаус Фобе... Можно просто Клаус... Господин Ангелов? – в ответ спрашивает Клаус.

– Сергей Ангелов. Можно просто Сережа...

– У вас французский акцент и болгарская фамилия, живете вы в Соединенных Штатах, а по национальности...

– Русский...

– Любопытный конгломерат... – господин Фобе сухо улыбается. Из вежливости. – А где ваш напарник? Вы же сказали, что летите вдвоем...

Они обмениваются рукопожатиями. Только после этого Сережа поднимает руку, словно поправляет волосы, хотя этого совсем не требуется. Селим, стоя к ним спиной, видит знак в зеркальной стойке билетной кассы и подходит. Происходит новое взаимное представление.