Сергей Самаров: Закон ответного удара

Куратор покивал головой.

– Хорошо. Значит, завтра едешь? В десять часов. На поезде?

– Нет, на машине хочу. Но я срок назначил, чтобы вам дать время. А раз вы уже пришли, то я пораньше выеду. Быстрее доберусь. Вот, как вас провожу, сразу спать завалюсь. Чтоб в дороге не клонило. Дорога-то сейчас скользкая. Сами знаете.

Михаил Петрович несколько раз кашлянул сухо и отрывисто, с каким-то призвуком рвущейся плотной бумаги. И после кашля постучал себя по груди тщедушным кулаком.

– Подожди, не торопись меня выпроваживать. Тут не все так просто. Там, куда ты едешь, у нас уже восемь месяцев нет куратора. И я сразу, как только получил твое сообщение, отправил запрос. Чтобы выяснить дело до конца, потому что до меня кое-что об этом доходило… Есть здесь маленькие странности…

– И…

Игорь уже понял, что имеются какие-то осложнения. Вернее, он почувствовал это сразу, как увидел куратора в дверной «глазок». Слишком быстро тот пожаловал. Будь все гладко, навестил бы его часов в девять утра, дал бы пару советов, не вникая в детали, и пожелал бы счастливого пути.

– А вот тебе и «и»… Татьяна Павловна умерла в психбольнице еще три месяца назад. – Он достал из портфеля и выложил на стол аккуратно сложенный «джентльменский» бронежилет, одеваемый под рубашку, пачку долларовых купюр в банковской упаковке и бесшумный пистолет «ПСС». – А месяц назад сам Кордебалет застрелился… Не знаю, что там тебя ждет, но что-то ждет – это точно.

Откуда-то поволокло голимым сквозняком, словно Игорь, выпуская куратора, за которым пришла машина, оставил дверь распахнутой. Но он отлично помнил, как дверь закрыл на оба замка и даже задвинул внутреннюю защелку. Следовательно, открыть ее снаружи никто бы не смог. Сам сквозняк был какой-то неприятный, сыроватый, с запахом кладбищенской плесени или еще чего-то похожего.

«Покойники… Ветер с кладбища… Воображение разыгралось…» – успокоил он себя.

Подполковник спецназа ГРУ с боевой биографией, такой, как у него, мог себе позволить поиграть воображением и не бояться, что от этого может помутиться рассудок. Нервы проверены не в одном деле… Но вот Шурик Кордебалет… Шурик, тоже проверенный и испытанный, тоже много перенесший… У этого-то рассудок наверняка помутился, если он застрелился. Хотя, мало ли что заставило его так поступить. Жизнь теперешняя сюрпризов готовит немало. А нервы у парня, если честно сказать, были и тогда, в самом начале, не слишком могучие. Нервы даются человеку природой. Конечно, до определенной степени их можно и тренировать. Но сколько физически крепких парней не могли продолжать службу в спецназе ГРУ, хотя сами туда рвались, только из-за своей нервной системы. Нервы, нервы, нервы…

По приказу Согрина, отданному шепотом, прикрепленный к отдельной мобильной группе прапорщик провел особую подготовку к следующему дню занятий…

Пятидесятикилометровый марш-бросок с полной выкладкой, с дополнительным обязательным грузом, в который на этот раз не включили сухой паек, был пройден как обычно. В этом отношении на группу можно было положиться. Ушли с базы в три ночи. Заканчивали утром. Вот и конечная точка близко.

– Там вон, под деревом, на том конце поля – привал. До места привала пластаемся… – подал обнадеживающую команду старший лейтенант, сам первым упал и пополз прямо через пашню, не слишком чистую после вчерашнего дождя. Еще два старших лейтенанта, пять лейтенантов и один младший лейтенант со вздохом устремились за ним. Почти километр по-пластунски, по уши в грязи, буксуя, как грузовики. Они вздохнули облегченно, когда все же добрались до конечного пункта. Под деревом, о котором говорил Согрин, был привязан на длинной веревке крупный и белоснежной масти щенок местной пастушьей овчарки. Красавец! Порода не имеет названия – буряты зовут ее просто собакой. Внешне похожа на кавказку, только не такая злобная и имеет несколько загнутый, почти как у лайки, хвост. Щенок радостно залаял, завидев людей, прижал купированные уши, замахал хвостом, как вертолет винтом. Прапорщик очень хорошо выполнил команду и подыскал в самом деле щенка, который просто не может не вызвать человеческую симпатию. Все, грязные, уставшие, с улыбками собрались вокруг него. И каждый старался почесать добродушную псину за ухом. Проявление радости, добрые чувства – это все тоже помогает снять усталость.

– Отставить, – последовала резкая команда, когда Согрин, сам с улыбкой наблюдая за ситуацией со стороны, посчитал, что псину все одобрили и готовы даже полюбить.